Сначала приказ «в связи с угрозой» бросить конвой получили силы прикрытия: «Крейсерам отойти на запад на полной скорости»[400]. В своих мемуарах командир сил конвоя Джек Брум написал об этом так: «Формулировка радиограммы 48 вряд ли принадлежит Первому Морскому Лорду. Что это за угроза? Ведь вражеские надводные корабли существуют с начала войны. Обычно конвои рассредоточиваются в своих водах вблизи пункта назначения. Там они направляются в указанные порты для разгрузки»[401]. Пока Джек Брум находился в недоумении, через 13 минут из Лондона поступила вторая телеграмма, которая заставила командира эскорта конвоя, как он сам пишет, «остолбенеть»: «Особо срочно. Конвою рассеяться»[402].

Лондон приказывал не только уйти боевым кораблям, но и «разбежаться» кораблям всего конвоя. В своих мемуарах командир эскорта конвоя описывает происходившее так:

«Лучше всего это было бы сравнить с ударом электрического тока. Приказ «рассеяться» может отдать только один человек – старший из офицеров на месте, и лишь в том случае, когда конвою угрожает атака подавляющих сил противника. В такой ситуации остается только один способ избежать уничтожения – рассеять конвой. Это последнее средство, и после такого приказа обратного хода нет… Получив эти сообщения, разделенные интервалом 13 минут, да еще с увеличивающейся срочностью, мы могли сделать только один вывод. Адмиралтейство получило подтверждения того, что немцы готовы нанести удар, причем подтверждения достаточно надежные, чтобы решить, что беззащитные торговые суда будут в большей безопасности при постоянных атаках с воздуха и из-под воды, чем в составе конвоя… PQ-17 был первым конвоем в нашей многовековой истории, который был расформирован приказом издали, а не офицером на месте событий»[403].

В полном недоумении и шоке оказались моряки торговых кораблей, на палубе которых стояли танки, грузовики и самолеты:

– «…То, что случилось, буквально заставило их остолбенеть. Без всяких объяснений и видимых причин конвой был распущен, а крейсера и эсминцы вдруг смазали пятки (выделено мной. – Н.С.). Только коммодор знал, почему это произошло, однако он был бессилен что-то объяснить другим. На остальных 32 транспортах никто ничего не понимал. Многие из этих людей в ближайшие дни погибнут, а их вопросы так и останутся без ответа»[404].

– «Для торговых судов даже рассредоточиться было плохо, но рассеяться… При рассредоточении транспорты покидали строй, и каждый на своей максимальной скорости следовал в порт назначения… Суда все-таки оставались вместе и получали пусть и слабую, но все-таки надежду на спасение. Но получив приказ рассеяться, они должны были расходиться по всем 32 румбам, от севера до юга. Каждое судно было предоставлено самому себе»[405].

В полном недоумении находились и моряки боевых судов охранения конвоя, члены команд которых почувствовали себя предателями: «На кораблях начали поговаривать о том, что королевскому флоту приказали удирать от немцев; этот слух распространился по кубрикам крейсеров со сверхъестественной быстротой. Командир крейсера «Лондон» рассказывал позднее: «Припоминаю одну деталь. В те напряженные дни я все время был на мостике. Вечером, когда мне принесли ужин, мой вестовой подошел к столу и, убирая посуду, тихо сказал мне: «Очень жаль, сэр, что нам пришлось оставить этот конвой…» Я узнал потом, что эта тема оживленно обсуждается экипажем; нужно было предпринять какие-то шаги, чтобы поднять моральный дух людей»[406].

Что же произошло на самом деле? Высшее английское руководство, вероятнее всего, лично Черчилль, отдало секретный приказ, согласно которому конвой не должен доплыть до берегов Советского Союза. Все дальнейшие действия адмирала Паунда, не имеющие аналогов в морской и военной истории, есть реализация полученных инструкций. Еще раз подчеркну – английское командование сознательно действовало так, чтобы конвой PQ-17 был уничтожен. Это не только давало возможность, «помогая, не помочь» Красной армии, но и развязывало руки британцам, которые под предлогом «больших потерь» постарались вообще прекратить отправку конвоев. Это было прекращение помощи Советскому Союзу в критический момент борьбы под Сталинградом. Помимо этого фактическая СДАЧА гитлеровцам конвоя, передача им его маршрута и снятие защиты в виде боевых кораблей были прямым подстрекательством Гитлера продолжать рваться к Сталинграду и продолжать вести войну изо всех сил. Для того чтобы фюрер видел выход из ситуации только в разгроме СССР, а значит, эскалации войны, ему были нужны наглядные свидетельства того, что англичане готовы предать Россию. И, даже будучи официальными союзниками, готовы будут заключить с Рейхом мир в случае поражения СССР. Предательство своего же конвоя англичанами было для немцев подтверждением того, что с британцами на этот раз можно иметь дело[407]. Значит, нужно любой ценой взять Сталинград! Чтобы потом, взяв нефтяные поля Кавказа, договориться с Англией о почетном мире и не вторгаться в Иран, Ирак, Индию. Для такого торга с Лондоном Гитлеру нужно было иметь на руках козыри в виде ресурсов СССР и подготовленного специального корпуса вермахта «Ф», имевшего в своем составе арабов и индусов[408].