В самом деле кровь?

— Что, боишься, как бы мы тебя не отравили? — спросил со смешком Титов. — Правильно боишься, Вичка! Но, уверяю тебя, безо всех на то оснований. Нам тебя убивать не с руки. Во всяком случае, сейчас. Так что пей!

— Или ты нас не уважаешь? — нараспев спросила Виктория Евгеньевна, которой алый наряд, как отметила Вика, совершенно не шел.

— Не уважаю! — сказала Вика и опрокинула в себя содержимое бокала. Если они захотят, то могут в любой момент ее убить любым иным образом, а не при помощи яда — отдать на растерзание своим телохранителям, собачкам или просто сами ее в этой милой гостиной расчленить, а останки сжечь в камине.

Вино на вкус было божественное — лучшее из того, что Вика пила в своей жизни. И, кажется, неотравленное.

Кажется…

— У вашего папы был стиль, — сказала Вика, обращаясь к своей тезке. — Как жаль, что он так скоропостижно скончался!

Титов усмехнулся:

— Люди смертны. Точнее, неожиданно смертны, если цитировать, гм, бессмертного классика. Все мы под богом ходим.

Или под чертом…

Виктория Евгеньевна дернулась, потому что замечание Вики ей явно не понравилось.

— Итак, Вичка, как ты думаешь, для чего мы тебя сюда пригласили?

Вика все время думала над этим вопросом. Ответ был очевиден — или не обязательно? Она бросила осторожный взгляд на наследницу — особо счастливой Виктория Евгеньевна не выглядела.

Хотя, собственно, почему: она ведь достигла всего, чего хотела…

— Ты хочешь сказать, Витюша, почему ты пригласил меня сюда? — произнесла Вика, и на этот раз дернулся Титов.

— И с чего это ты начала звать меня Витюшей?

Так, как его в свое время звал ментор-маньяк Роберт Иванович.

— А что, Титов, ты хочешь вернуться к обращению «милок»? — спросила с легкой улыбкой Вика.

Краем глаза она заметила, как Виктория Евгеньевна хмурит брови и кусает губы — с чего бы это?

Ну конечно же, она ведь элементарно ревнует ее к своему ненаглядному! Вика едва сумела сдержать истеричный хохот.

Значит, она выбрала правильный подход…

— Так зачем ты пригласил меня сюда, Витюша? — повторила Вика и, взглянув на хозяйку, словно только что заметив ее, театрально вытаращила глаза. — И пригласил при этом в ваш особняк! Это ведь ваш, не так ли? Достался от покойного папы. Вряд ли бы у Витюши была возможность заработать на этот замок тьмы в то время, когда он сиживал в дурке…

— Это была не дурка! — закричал Титов, и Вика осталась довольна — она вывела врага из равновесия. — А муниципальное медицинское учреждение здравоохранения закрытого типа!

Вывела из равновесия своего личного демона.

— А вы ведь тоже там сиживали, пока ваш папа не взял вас с собой в отпуск нырять с аквалангом? — осведомилась Вика, стараясь поддерживать видимость светской беседы, глядя при этом на наследницу. — Это он из вас свою ученицу сделал? Раньше Витюша учился у одного пожилого маньяка, а теперь сам перешел в разряд менторов начинающих убийц…

Виктория Евгеньевна, порозовев, ничего не ответила, а только прошла к заставленному яствами столу и опустилась на троноподобное кресло.

Титов грубо схватил Вику за плечо и прошипел, брызгая ей в лицо слюной:

— Что, думаешь, посеешь вражду? Сумеешь вбить клин между моей женой, моей Вичкой, и мной? Ничего ты не сумеешь! Потому что моя Вичка очень любит меня, ведь так? А ты могла бы стать моей, но не стала!

Он толкнул Вику на стул, она послушно села. Виктория Евгеньевна, посмотрев на Вику, произнесла:

— Я люблю Витю больше жизни. Больше жизни любого из людей на этой земле. Или всех людей, вместе взятых! Так же, как вы любите своего мужа, не так ли? И своего сына?

Вика, не желая приплетать к этой кошмарной истории ни Сашу, ни Павлика, ничего не ответила, даже не кивнула, хотя наследница была права: разумеется, она любила мужа и сына больше всего на свете.

Но зачем жене Виктора, собственно, спрашивать об этом?

Титов, усмехнувшись, занял место посередине стола, между двумя Виками, и заявил:

— Ну, убедилась, Косачева? Если ты меня по фамилии раньше называла, то почему я, собственно, не могу?

— Потому что, Витюша, у меня теперь совершенно иная фамилия! — заявила Вика и откинулась на спинку стула.

И все же — зачем они ее пригласили? Хотя она была уверена — не они, а он. И что бы Титов ни утверждал, он все еще привязан к ней, к своей Вичке, к своей первой и неповторимой.

А вторая, дочка олигарха, была жалким подобием, его послушной ученицей и пластилином в его руках, из которого Титов мог лепить все, что ему заблагорассудится.

Например, свою Вичку, ту, которой должна была стать она сама.

Но не стала.

Титов, захохотав, ответил:

— Думаешь, что мы о тебе ничего не знаем? Да мы знаем больше, Вичка, чем ты сама о себе знаешь! Как ты думаешь, если мы тебя сейчас убьем, а труп скормим этим милым собачкам, то нам за это что-нибудь будет?

Словно почувствовав, что речь идет о них, красноглазые демонические псины подняли головы, угрожающе заурчав.

— Думаю, нет, — ответила Вика, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее, хотя ей это плохо удавалось. — Но убить вы могли меня и раньше…

— Но не скормить труп псинкам! — заявила Виктория Евгеньевна.

А Титов, гогоча, добавил:

— А может, даже и не труп, а тебя живую, Косачева! Мы такое с Викой любим делать.

Они визгливо смеялись, явно пытаясь вывести ее из себя, но Вика спокойно взяла из большой тяжелой хрустальной вазы кисть черного винограда и, поедая одну ягоду за другой (виноград был без косточек), заметила:

— А как вам, Виктория Евгеньевна, удалось вызволить Витюшу из дурки? Пардон, из муниципального медицинского учреждения здравоохранения закрытого типа? Ведь не побег, не так ли? Он, кажется, не в розыске.

Наследница миллионов ответила:

— Ну нет, к таким грубым методам мы не прибегаем. Лучше всего деньги, причем в большом количестве, а еще лучше в очень большом количестве. Это очень весомый аргумент. Против него не устоит ни одна врачебная комиссия. Витя находится на свободе на законных основаниях, и ему нечего опасаться. Да и вообще, еще не доказано, что это он убил тогда директора школы!

— А кто? — спросила Вика.

— Ты, например! — усмехнулся Титов. — Или этот твой «голубой» дружочек, который теперь порядочно раскрутился и обзавелся сетью клиник. Ну, до него я еще доберусь…