Форт представлял собой лабиринт узких коридоров и крутых лестниц; пять этажей было настроено вокруг гигантских пушек, похожих на главные башни в древних замках. Сам Анвегад тоже походил на замок, тесный и переполненный людьми; город был построен в те времена, когда даже мысль об автомобиле казалась дьявольщиной. Но пушки были теми же самыми — в крупнокалиберной артиллерии мало что менялось. Именно поэтому Кузнецкие Врата оставались важной военной базой.

Их могла удержать сотня солдат. Более крупные силы были даже ни к чему — они просто путались бы друг у друга под ногами.

— Очень мило, сэр. — Сержант Бирн протиснулся мимо Хоффмана, задев автоматом каменную стену. — Карты — именно то, что надо. Создают домашний уют. Думаю, не хватает еще подушек на диван.

— Это что, инстинкт строительства гнезда? — проворчал Хоффман. — Вы уверены, что из вас двоих именно Шерая беременна?

— Думаю, свадьбу теперь придется отложить.

— И не думайте, сержант. Женитесь сегодня же! — Хоффман не хотел, чтобы это прозвучало зловеще. Все шло нормально. Он просто понимал, что армейская жизнь диктует свои законы и что в преддверии войны нужно спешить устраивать личные дела. — Раз уж так получилось, что вас теперь трое, нельзя заставлять даму долго ждать обручального кольца. Понятно? Это приказ.

— Олдермены сейчас слишком заняты, им не до меня, сэр.

— Я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь из них нашел для вас десять минут. Праздновать будете потом, когда мы прочистим глотки от этой пыли.

Должно быть, Сандер услышал их разговор. Когда Хоффман вошел в оперативный центр, капитан, державший в одной руке рацию, поднял голову:

— И все-таки вы сентиментальный человек, Виктор.

— Мне нужно, чтобы он думал о работе. Если они сейчас поженятся, то хотя бы мысли об этой проблеме перестанут его отвлекать.

— Я вас понимаю. Кстати, если хотите отправить сообщение Маргарет, воспользуйтесь своим собственным советом — чем быстрее, тем лучше.

Каковы бы ни были желания Хоффмана, он вспомнил о долге и быстро их задушил:

— Если солдатам не разрешается отправлять личные сообщения по оперативным каналам, тогда мне это тоже не нужно.

Сандер только моргнул — наверное, воспринял эти слова как упрек. Но это был отнюдь не упрек. Хоффману не хотелось что-то объяснять, вдаваться в подробности.

«Маргарет все поймет».

— Ну хорошо, теперь нам остается только ждать. Мы будем патрулировать васгарскую границу, но только с нашей стороны. — Сандер обернулся к карте окружавшего крепость участка, висевшей у него за спиной и представлявшей собой путаницу линий. — Иногда мне хочется заполучить себе отряд песангов. Эти коротышки способны забираться в такие дыры, куда не проникнут даже козы.

— Это ненадолго, сэр. Максимум неделя.

— Думаете, инди будут столько ждать?

— Говорят, они сильно заняты в Шаваде.

— Возможно. — Сандер оглядел помещение, напоминавшее фронтовой окоп в Остри лет тридцать назад. Здесь пахло отсыревшей холстиной и шерстью и почти каждый квадратный сантиметр дощатых стен был покрыт картами, списками и — да, Бирн оказался прав — акварелями с изображениями крепости. — Но мы их увидим издалека; хоть в этом мы можем быть уверены.

Хоффман умел ждать. Он зашел в столовую, перекусил, набил карманы патронами и, поднявшись к орудиям, уселся у дальней стены каземата. Там он нашел себе пару ящиков из-под снарядов и несколько сложенных одеял, источавших слабый запах графитовой смазки, — все, что нужно для нескольких часов сна.

— Что, капитан вас вышвырнул, сэр? — спросил артиллерийский сержант.

— Терпеть не могу сидеть на заднице и слушать про войну по радио, Эван. — Хоффман вытащил из-за пояса блокнот и нашел чистый листок. Он напишет Маргарет письмо. — Мне нужны реальные боевые действия.

— Ну, сюда-то боевые действия не дойдут. Даже если они не подпустят к себе наши вертолеты, мы сможем расстреливать их в упор. Если видимость будет нормальной, мы прекрасно увидим их за десять-пятнадцать километров.

Батарею обслуживали десять артиллеристов. У всех, кроме сержанта Эвана, на шее болтались наушники, походившие на древние ожерелья-торквесы. Хоффману никогда не приходилось сидеть так близко к таким огромным орудиям. Он начал царапать в блокноте: «Маргарет, если я не потеряю слух, мне чертовски повезет… Нет, повезет, если я вообще выберусь отсюда живым».

Нет, вторая фраза никогда не казалась Хоффману реальной. Он много раз писал последнее «прости» разным людям, но вероятность гибели всегда представлялась ему чисто теоретической. Он подумал: неужели однажды опасность покажется ему подлинной и неизбежной? Вот тогда он поймет: это высшие силы намекают ему, что его время пришло.

Поиск нужных слов занял больше времени, чем он предполагал. Он сидел над письмом, пока из его рации — как и у всех остальных — вместо обычных переговоров не донеслось тревожное сообщение:

— «КВ Пять-Три-Ноль» вызывает Центр… Четыре артиллерийских подразделения инди и мотострелковая рота движутся на север из Порры с большой скоростью. Конец связи.

Порра находилась в ста километрах к югу от Анвегада. Инди не нужно было много солдат, чтобы захватить топливный завод, — это была первая и очевидная цель. Хоффман решил, что на месте противника он тоже сначала занялся бы заводом на случай того, если бы персонал или солдаты гарнизона попытались его уничтожить.

— Ну все, началось, — произнес Эван и взглянул на часы. — Я даю им максимум два часа. Если ветер подует в нужную сторону, мы, возможно, сумеем достать завод отсюда. С большой натяжкой.

В наушнике послышался голос Сандера:

— Итак, солдаты, постараемся, чтобы Анвегад остался в наших руках. Объявляю уровень готовности номер один.

Сирены в крепости проверяли каждый месяц, и для каждого кризиса существовал свой сигнал. Сигнал готовности номер один начинался с глубокого вздоха и затем достигал оглушительных высот; от этого звука едва не лопались барабанные перепонки.

— Ух ты, добавляет адреналина, — заметил Джаррольд, артиллерист, отвечавший за подъемник для снарядов. Он был ровесником Падрика Салтона — восемнадцать-девятнадцать лет, но Хоффман почему-то решил, что он гораздо моложе. Снаряды были чудовищных размеров, и по сравнению с ними боеприпасы для обычных орудий, к которым привык Хоффман, — «полуторки» — казались крошечными, словно патроны для «Лансера». Рядом с такой бомбой Джаррольд выглядел ребенком, играющим с родительскими вещами. — Но у нас пушки больше.

— Помните, рядовой, что, если они подойдут поближе, это будет уже совершенно не важно.

Предназначением крупнокалиберных пушек было держать противника на расстоянии. У орудий, кроме максимальной дальности стрельбы, существовала и минимальная. После определенного рубежа эти пушки были бесполезны. Но инди нужен завод с Имульсией. Хоффман знал это.