— Ладно, я возвращаюсь. Нужно попытаться.

— Кстати, Тил умер, сэр. Мне очень жаль.

Итак, из его роты, насчитывавшей девяносто мужчин и женщин, в бою погибло уже двадцать два человека. Адаму приходилось терять людей, но не так много и не за такое короткое время. Он добавил сержанта Тила к списку солдат, родным которых ему придется писать письма. Возможно, лучше будет позвонить, если телефонные линии еще работают. Отец всегда говорил ему, что настоящий мужчина должен найти силы на это, иначе он недостоин быть офицером.

— Ясно. Я пробираюсь назад. Без меня не начинайте.

Двигаясь по улице, он внезапно ощутил себя последним человеческим существом на Сэре. Поблизости не видно было никого. Взрывы и автоматные очереди представлялись ему какими-то посторонними звуками, никак не связанными с производившими их людьми.

«Где люди? Где все горожане? Куда они сбежали?»

Они исчезли еще до появления КОГ, — по крайней мере, так ему казалось. Ему хотелось верить, что кашкурские войска всех эвакуировали. Но такой крупный город невозможно эвакуировать полностью. Напуганные до смерти люди прятались в подвалах и прочих укрытиях, дожидаясь конца сражения. Он знал это.

Но он ничем не мог им помочь, кроме как советом и своим личным примером. Он выбросил эти мысли из головы и сосредоточился на деле.

Здание на площади, которое они заняли, оказалось стоматологической клиникой. Сначала Адам решил, что им необыкновенно повезло и они нашли готовый пункт первой помощи. Но в клинике обнаружился лишь шкаф с препаратами для местной анестезии, шприцами и перевязочным материалом; основная часть медикаментов исчезла. Однако это было лучше, чем перевязывать тяжелораненых на грязной мостовой. Переходя из комнаты в комнату, он сосчитал людей, и результат оказался неутешительным — более двадцати раненых. В ожидании вертолета фельдшер разбил их на группы в соответствии с тяжестью состояния. Эвакуировать они намеревались только тех, чья жизнь находилась под угрозой. Остальные, те, кто еще мог держать автомат, должны были вернуться в бой.

«Половина роты осталась. Боже мой…»

Он обязан организовать эвакуацию, хотя бы для того, чтобы освободить солдат, которые занимаются ранеными.

Капрал Коллинз сидел наверху, в кабинете главного врача; на подоконнике был установлен ручной пулемет. Он подтащил к окну несколько шкафов, оставив себе небольшую щель вроде амбразуры.

— Дела плохи, сэр, — сообщил он. — У нас за спиной ровно столько же этих сволочей, сколько и перед нами.

Адам, прижавшись к стене, осторожно подобрался к окну и взглянул на отражение площади в стекле забранного в рамку медицинского сертификата, висевшего над столом на противоположной стене. Музей находился в северо-восточной части площади — пять этажей и множество окон, дававших возможность тем, кто засел внутри, просматривать весь квартал.

— Верхний этаж, крыша? — спросил он.

— Думаю, да. Я уверен, что видел вспышку. Снайпер точно сидит там. Но наверняка есть еще и наблюдатель. Это ведь единственное уцелевшее высокое здание в округе.

Адам представил себе музейные залы, уставленные витринами, хранящими исторические реликвии и произведения искусства тысячелетней давности. Это не важно. Сердце его разрывалось, но вопрос стоял жестко: спасать предметы или людей? Он поступил так, как должен был поступить, и взял рацию:

— «Золото Девять» вызывает центр управления огнем. — Он не сразу поверил в то, что говорит это. Но сказал: — Вы можете обстрелять Национальный музей?

Центр управления огнем полка Шеррит мог находиться где угодно.

— Это Центр, что вам нужно?

— Мы считаем, что на крыше музея вражеский наблюдатель.

— Вот черт, в Кашкуре сейчас, наверное, половина армии инди. Дайте-ка нам прицелиться и прикажите вертолетам держаться подальше. Минуту.

Это была палка о двух концах. Адам каждую минуту ждал прибытия «Крачки» или «Ворона». Но сначала необходимо было устранить наблюдателя.

— Побочный ущерб, — произнес он.

— Простите, что, сэр?

— Когда вернемся, поговорим об этом в столовой за кружкой пива, Коллинз. — Адам увлекался военной теорией, но реальность угнетала его — не из-за того, что он боялся смерти, а потому, что война велась так грубо. Нельзя действовать настолько примитивно, истреблять людей, уничтожать имущество. — Пойду искать лейтенанта Штрауд. Не высовывайтесь, капрал.

— Стараюсь, сэр.

К тому времени как Адам нашел Елену, у нее уже был готов план, включавший использование раздвижной металлической лестницы. Лейтенант стояла посредине бывшей приемной клиники и проверяла, насколько далеко может раздвинуться лестница. Сержант Фрайзен помогал ей, держа лестницу за другой конец. Адам начал догадываться о том, что на уме у Елены:

— Вы собираетесь из этого сделать мост между домами?

Она положила свой конец лестницы на низкий столик:

— Собираюсь. Примерно так.

Теперь лестница лежала на двух опорах; Елена забралась на нее и, пошатываясь, прошлась от одного конца до другого.

— У вас это не получится в десяти или пятнадцати метрах над землей, — сказал Адам.

— Во время обучения я переходила реку по бревну, сэр. Но можно и ползти.

— Ну, в ближайшее время вы никуда не поползете. Я спросил Шеррит, смогут ли они попасть по крыше музея, и жду их ответа.

— А если у них не получится?

— Тогда мы попробуем ваш сумасшедший план. А пока проработайте его как следует и попытайтесь меня убедить.

Адам понимал, что уже практически согласен на ее идею, — все равно она поступит, как решила. В этом была вся Елена. Она всегда хотела добиться своего, и добиться немедленно. И она никогда не доверяла исполнение своих планов другим, если не могла хотя бы наблюдать за процессом.

Адам понимал ее нетерпение. Его самого раздражала неизвестность: разведка с воздуха практически ничего не давала. Вертолеты, особенно дорогостоящие новые «Вороны», были весьма уязвимы. Адаму было известно только то, что он мог видеть своими глазами, и еще то, о чем сообщали ему по рации другие командиры — практически такие же слепые, как он сам.

После шестидесяти лет непрекрашающейся войны они могли бы придумать что-нибудь поумнее. Еще его дед воевал по этой доктрине и примерно с этой техникой.

Раздался свист, здание содрогнулось до основания, с потолка посыпалась штукатурка. В первый момент Адам решил, что это спецназ инди штурмует клинику, но это оказалась всего лишь мина, и он ощутил дурацкое облегчение. «Всего лишь мина. Боже милосердный, до чего я дошел!» На улице остались укрепления из мешков с песком. Когда стемнеет, он прикажет перетащить их сюда и укрепить клинику как можно лучше.

Он должен сдерживать инди всего лишь до того времени, когда с севера прибудут большие и очень большие пушки. Никто не предполагал, что все затянется надолго. Никто не собирался попадать в окружение. Он провел ладонью по лицу сверху вниз и, взглянув на руку, заметил струйку крови.