спать. Может с утра, на свежую голову что-то придумаем. – Федогран откинулся на спину заложив руки под голову, словно поставив точку, подведя итог над мрачными мыслями.

Ночь вступала в свои права. Солнце утонуло в кроне деревьев, а узкий серп луны всплыл с другой стороны горизонта, едва посеребрив пространство. Путешественники молча лежали в мерцающем круге освещенном едва колыхающемся пламенем костра, пытаясь уснуть, но угрюмые мысли не давали этого сделать. Мертвая, гробовая тишина. Ни шороха, ни всплеска. Страшно.

- Пришло время отдать долги. – Внезапно прозвучал из тьмы голос, заставивший вздрогнуть своей неожиданностью, и в освещенный огнем круг вошел Албасты. – Не ждали? – Засмеялся он и сел швырнув в костер вспыхнувшую шишку. – Не вижу радости на лицах?

- Ты откуда тут? – Поднялся Федогран.

- Помочь хочу. Вы же отпустили меня, не взяв даже выкупа, а я не люблю оставаться в долгу. – Пожал плечами тот. – Логово ищите? – Хмыкнул он. – Это не так просто сделать, не знаючи. Но на то есть мудрый я. То, что скрывается от света, хорошо видно во тьме. – Поднял он многозначительно палец в верх. - Нужно только немного подождать.

- Ты о чем? – Поднял зажегшиеся надеждой глаза Бер.

- О входе в логово конечно. – Пожал плечами нежданный гость. – О чем же еще? Не суетитесь. Сядьте. – Махнул он рукой на подпрыгнувших при его словах друзьях. – Не время еще. Нужно подождать, пока окончательно сгустится мгла.

Время потекло тягучей, обволакивающей нервы слизью. Месяц поднимался все выше и выше, звезды наливались мерцанием, темнота сгущалась в черный непроглядный кисель. Тяжелее всего – это ждать, а ждать неизвестность тяжелее многократно. Хочется вскочить, бежать, действовать. Вот только куда? И потому приходится сидеть, и наступив себе на душу терпеть, отсчитывая нудные секунды.

- Пора. – Голос Албасты прозвучал как спасение для готовых свихнуться безумием мозгов. – Пошли.

Тот камень, около которого они проходили многократно, и на который не обращали никакого внимания, поросший мхом, наполовину вросший в землю валун, светился голубоватым внутренним светом, причем это сияние можно было обнаружить только зная, что оно существует, для неискушенного взгляда его не было. Если бы не помощь Албасты, ткнувшего него пальцем, то названые братья прошли бы мимо не заметив.

— Вот. – Дух степи сел на землю, словно говоря, что я все сделал, дальше ваша очередь. – Это и есть вход. Но тут существует одна проблема. Его еще надо как-то открыть. Ту мои познания заканчиваются, но по слухам, это сделать может только очень глубокое чувство, например ненависть, или наоборот любовь на грани страсти. Но это должно быть чувство, сметающее препятствия, искреннее и неудержимое. Во всяком случае я так слышал. Есть среди вас пылающие страстью сердца?

- Что нужно делать. – Бер навис над камнем сжав кулаки.

- Не знаю, я же сказал. – Пожал плечами Албасты.

- Уничтожу. – Кулак богатыря врезал по валуну, но удара не последовало, а рука по локоть провалилась.

— Вот это камешек. – Хохотнул нервно шишок.

- Пошли. – Федогран уверенно шагнул вперед, погружаясь в гранитную твердь как в туман.

- Плечом к плечу. – Следом последовал Вул, и сверкающий нетерпением глазами Бер.

- Я иду доченька. – Устремился вперед Камал.

- Пойдем глянем, что это за Дэв такой. – Подмигнул ошарашенно выпучившему глаза Албасты шишок и пропал внутри камня.

- Одно из двух. Или они не знающие страха герои, или полные дураки. Лучше, конечно, первое. – Прошептали губы оставшегося в одиночестве духа. – Во всяком случае боги им в помощь. Да хранит их Тенгри.

Кромешная тьма, спертый запах гнили и тягучий звук капающей где-то воды встретили героев, едва не погрузив их в отчаяние. Федогран выхватил меч, в надежде осветить божественным пламенем пространство, но не тут-то было. Меч засветился, но не осветил, окутавшись вязким облаком мрака, не пропускающего свет. Тьма осталась непроницаемой. Названые братья были слепы.

- Федогран. Бери меня за плечи, следом Бер за ним Камал, и так, гуськом, двинем вперед. Я хоть и не вижу ни зги, но зато чувствую хорошо. Пойдем по запаху.

- Мне бы такой нюх. – Усмехнулся шишок, и наигранно обиделся. – Остается только завидовать.

- Заткнись. – Одернул его Федогран, взял Вула за плечо, и тут же почувствовав на своих, чьи-то сильные, вздрагивающие нетерпением ладони. – Веди. – Сказал он уверенно, и шагнул следом за другом в мрак пещеры.

Что чувствовали в этот момент друзья? Это легко представить.

Выйдите ночью в лес, завяжите плотным шарфом глаза и попробуйте вернуться назад, домой. Каково? И это вы еще знаете, что кроме разбитого о дерево лба, вам ничего не грозит, а если ожидать в любой момент нападения, а если за каждым пройденным шагом смерть? А идти надо. Страшно? А они шли. Вперед и вперед, преодолевая себя, к невидимой цели, даже не представляя, чем это все обернется.

Медленно. Прислушиваясь к каждому шороху, они продвигались сквозь мрак. Напряженные как струна нервы, и постоянное присутствие невидимой опасности впереди. Страшно. Но в том то и состоит смелость, чтобы не поддаться этому поганому чувству, не сдать назад, а преодолеть себя и дойти до конца, победить, в первую очередь самого себя. Это ли и есть настоящий героизм, недоступный валяющемуся на диване под теплым пледом, рассуждающему за чашкой чая о победах мечтателю?

Первый отблеск света рассеявший подрагиванием тусклых лучей мрак, и серая видимость мрачных сырых стен, появилась за очередным поворотом. Наконец-то можно ориентироваться не на плечи друга и нюх оборотня, а на собственное зрение. Вместе с видимостью появилась и уверенность.

- Аккуратно парни. – Прошептал Федогран. – Не торопитесь. Мы не знаем, что ждет нас впереди. Это в первую очередь тебя касается, Бер. Я понимаю твои чувства, но не стоит губить нас всех необдуманной спешкой.

В ответ медведь только недовольно засопел, но прислушался к совету, и не бросился вперед, как хотел до этого.

Еще сильнее засиял огнем, в руках богатыря, выставленный вперед меч.

- Пошли. – Богатырь сделал первый шаг.

Он сидел в центре освещенного факелами зала, и с интересом рассматривал нежданных гостей так, как кошка рассматривала бы пойманную мышь, не пытающуюся убежать, а приготавливающуюся кинуться в драку. Радость и удивление совмещались в вертикальных красных зрачках монстра, и еще безумство маньяка, мечтающего лишь об одном