Элли разбудил бьющий в глаза свет фонарика.

– Ради бога! – пробубнила она, бросив взгляд на крепко спящую Кэти, а потом подошла к окну.

Если это Сэмюэл пришел принести извинения, было бы очень мило с его стороны, если бы он выбрал другое время, а не час ночи. Элли выглянула в окно, готовая отчитать его, но увидела, что перед домом стоит Куп.

Быстро надев рубашку и шорты, Элли поспешно спустилась вниз. Выйдя на крыльцо, она приложила палец к губам и отошла на некоторое расстояние от дома. Потом сложила руки на груди и кивнула на фонарик:

– Сэмюэл научил тебя этому трюку?

– Леви, – ответил Куп. – Парень просто классный.

– Ты приехал, чтобы продемонстрировать мне свое знание амишских брачных ритуалов?

Едва произнеся эти слова, она тут же пожалела о них. Как будто после того, что произошло в тот вечер, у Купа могло возникнуть желание склонять ее к чему-то, хотя бы косвенно напоминающему брачный ритуал.

– Я приехал, чтобы извиниться, – вздохнул он.

– Посреди ночи?

– Я позвонил бы, но никак не мог найти номер Фишеров. Пришлось взять мой супер-пупер-фонарик и обратиться к предмету лично.

– Понимаю. – Губы Элли невольно расплылись в улыбке.

– Нет, не понимаешь. – Взяв Элли за руку, он потянул ее за собой по тропинке, ведущей к пруду. – Мне и правда жаль, что у тебя все разладилось со Стивеном. Я никак не хотел унижать тебя.

– Я так и поняла.

– Однажды ты сделала мне больно, Эл. Очень больно. Наверное, в каком-то смысле я хотел, чтобы тебе было так же погано, как мне тогда. – Он скривился. – Не очень-то благородно с моей стороны.

Элли повернулась к нему:

– Если бы я знала, что ты затаил обиду, Куп, не стала бы просить тебя помочь в деле Кэти. Я думала, что за двадцать лет ты забыл об этом.

– Но если бы я забыл об этом, – возразил Куп, – это означало бы, что я забыл тебя.

Элли ощутила, как вокруг нее смыкается ночь. Бред, подумала она, чувствуя, как в горле у нее бьется пульс. Это безумие.

– Я заявила суду о невменяемости, – выдавила она из себя.

Куп кивнул, мысленно отметив быструю смену темы и то, что Элли прибегла к ней.

– А-а…

– Что это подразумевает?

Держа фонарик под мышкой и засунув руки в карманы, он зашагал дальше, а Элли пошла за ним следом.

– Ты знаешь, что это подразумевает, потому что, вероятно, все обдумала. Кэти вполне вменяема. С другой стороны, полагаю, ты как ее адвокат можешь сказать присяжным, что она королева Елизавета, если это поможет оправдать ее, хотя все мы знаем, что в ней нет ни капли королевской крови.

– Что труднее переварить, Куп, так это то, что молодая напуганная девушка хватает и душит своего ребенка, не отдавая себе отчета в содеянном, или то, что, после того как девушка рожает ребенка, в коровник в два часа ночи входит незнакомец и убивает его, пока она спит.

– Защита по линии невменяемости редко выигрывает, Эл.

– Что-то логичное не подвергают сомнению, даже когда оно кажется совершенно нелогичным. – Они дошли до пруда, и Элли опустилась на кованую скамью, поджав колени. – Даже если она не убивала ребенка, лучший способ оставить ее на свободе – убедить присяжных, что она убивала, когнитивно не сознавая, что делает. Это самая сочувствующая из моих защит.

– Черт, адвокаты все время врут! – заметил Куп.

– Можешь мне этого не говорить, – фыркнула Элли. – Я делала так… Господи, даже не сосчитать, сколько раз!

– И весьма преуспела.

– Угу, – согласилась Элли. – Это точно.

Куп взял ее за руку:

– Тогда почему тебя это гложет?

Лицо Элли огорченно вытянулось. А ведь еще недавно, объясняя Кэти, как они воспользуются защитой по линии невменяемости, чтобы вызволить ее, хотя она была вменяемой, Элли держала себя в руках.

– Хочешь, скажу, почему это тебя убивает? – непринужденно спросил Куп. – Потому что признание невменяемости означает, что Кэти совершила убийство, пусть даже она в когнитивном смысле была на Марсе. А глубоко в душе Кэти тебе слишком сильно нравится, чтобы ты захотела в том признаться.

Элли снова фыркнула:

– Тебя куда-то заносит! Ты же знаешь об отношениях с клиентом – личные чувства не затрагиваются. Мне удавалось сохранить невозмутимый вид, когда я рассказывала присяжным, что растлитель малолетних был столпом общества. В моем описании серийный насильник выглядел хористом. Вот что я делаю. Мои личные чувства к клиентам не имеют ничего общего с тем, что я делаю, чтобы защитить их.

– Ты совершенно права.

Элли даже опешила:

– Да?

– Ага. Дело в том, что уже давно Кэти перестала быть клиенткой. Может быть, даже с самого начала. Между вами установился контакт, пусть не сразу. Она молодая, милая, легко смущается, и ты приняла на себя роль матери. Но твои чувства к ней – загадка, потому что на самом деле она избавилась от чего-то, очень желанного для тебя, – ребенка.

Элли расправила плечи, собираясь высмеять это наблюдение, но в голову не приходило ничего остроумного.

– Меня так легко раскусить?

– В этом нет необходимости, – пробормотал Куп. – Я знаю тебя наизусть.

– Так как же мне уладить это? Если я не отделю мое личное отношение к ней от профессионального, я ни за что не выиграю дело.

– Когда же ты усвоишь, что существуют разные способы выиграть? – улыбнулся Куп.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросила Элли.

– Иногда, думая, что проиграл, на самом деле заводишься и делаешь рывок вперед. – Он взял ее за подбородок и дотронулся губами до ее рта. – Посмотри на меня.

Элли посмотрела. Она увидела поразительную карибскую зелень его глаз и, что более важно, историю его жизни. Она увидела у него под подбородком маленький шрам, оставшийся после падения с велосипеда в шесть лет. И складку на щеке, превращавшуюся в ямочку при малейшем намеке на улыбку.

– Прости за то, что я говорил тебе в тот вечер, – произнес Куп. – И пожалуй, заодно за то, что сказал прямо сейчас.

– Возможно, мне необходимо было это услышать. И вероятно, то и дело получать подзатыльники.

– Должен предупредить тебя, я не из таких.

Элли наклонилась к нему:

– Знаю.

Их поцелуи были жадными и неистовыми, словно они стремились залезть друг другу под кожу. Куп шарил руками по ее спине и груди.

– Господи, я скучал по тебе! – выдохнул он.

– Прошло всего пять дней.

Куп резко остановился, потом прикоснулся к ее лицу: