– К счастью, подчеркиваю, к счастью, мне никогда не приходилось работать с такими издателями, как Энрико. Если подробнее, мне, как и многим выпускникам в области гуманитарных наук, сразу же после окончания учебы досталась своя доля (и изрядная) жутких подработок, самых разных, то один заказчик, то другой. И, как случалось, полагаю, со всеми, порой я сталкивалась с руководителями действительно пугающими, которые и послужили вдохновением для Энрико – не столько прототипа «редактора» или «издателя», сколько «противного начальника с тузом в рукаве», узнаваемого более-менее для всех. (На самом деле по сравнению с некоторыми работодателями Энрико не так уж и плох.)

Когда постепенно удалось приблизиться к интересовавшей меня области, то есть к издательскому делу, я с огромным облегчением обнаружила, что там даже система управления и само руководство гораздо лучше. Я не говорю, что не существует издателей, для которых выгода на первом месте, но, судя по тому, что я до сих пор видела, мне кажется, что ответственность, страсть и сильная мотивация все еще существуют, пронизывая эту область на всех уровнях, включая высшие. Я считаю и надеюсь, что книгоиздание пока еще не стало чем-то вроде изготовления керамической плитки или автомобильных покрышек…

– Вани, главной героине, симпатизируешь с самого начала, хотя ее персонаж очень необычный, от экстравагантной манеры одеваться до ненависти к окружающему миру, от язвительной иронии до безошибочной интуиции. Вы вдохновлялись конкретным образом?

– Вани тоже своего рода пазл. И слава богу, потому что все эти качества в одном человеке очень затруднили бы личное общение! Начнем с того, что я назвала ее именем своей мамы, самой стойкой и сильной женщины из всех, кого я знаю. К счастью, и хочу это подчеркнуть, характер у нее кардинально отличался от ворчливого и циничного настроя моего персонажа; но я хотела, чтобы Вани тоже была такой же стойкой, той, кто не погружается в жалость к себе, а немедленно начинает действовать, чтобы извлечь все что можно даже из неприятных ситуаций: имя мне показалось отличной идеей настроиться на нужный лад.

Саркастичный, бунтарский дух достался Вани от другой Сильваны, моей подруги, которая, чтобы вы понимали, всегда носит в сумочке рабочие перчатки вместе с флаконом духов J’adore от «Диора» и справляется с утомительной мужской работой, причем справляется хорошо, даже не испортив маникюра (натурального) длиной три сантиметра. Говорит она обычно молниеносными, часто циничными шутками и в прошлом предпочитала стиль дарк-панк. Не описать ее в книге было бы чудовищным упущением, это очевидно.

И, наконец, в Вани, конечно же, есть и кое-что автобиографичное: ее работа очень похожа на мою, возраст у нас один, на который мы обе не выглядим, и она так же время от времени задумывается, преимущество ли это или лишняя нервотрепка, потому что тебя никогда не воспринимают всерьез. Но она гораздо умнее (не задумываясь выпаливает остроумные ответы, в то время как мне они в голову приходят через полминуты), гораздо образованнее и проницательнее, и я не уверена, завидую ли ее гардеробу или нет. Ах да, и еще тому, какая она замкнутая, не испытывающая иллюзий одиночка.

– Говоря о чутье Вани, благодаря которому ей удается ставить себя на место других людей, практически заменять их, настолько полно она разделяет их чувства и эмоции: как вы считаете, люди с таким даром существуют в реальности?

– Конечно, таких людей, чутких, эмпатичных, к счастью, вокруг много. Вот только те, кого знаю я, как правило, еще и добрые! Мы привыкли думать, что умение сопереживать также означает быть приветливыми, понимающими, сострадательными; привыкли ассоциировать дар эмпатии с людьми, которые работают медсестрами, педагогами, социальными служащими… Или же с теми друзьями (у каждого есть хотя бы один такой, во всяком случае, я надеюсь), которые сразу понимают, что ты расстроен, даже до твоих слов, и предлагают именно такой вечер, уютный и душевный, который тебе нужен… Но эмпатия не обязательно означает доброту и симпатию. Ее можно также использовать в своих целях, и далеко не альтруистических. Вани в самом деле эмпат, но вовсе не добрая и не альтруистка. Или, по крайней мере, она хочет, чтобы так думали. На самом деле, когда, к примеру, ее врожденная склонность к эмпатии проявляется в отношении Морганы, пятнадцатилетней альтер эго Вани, даже ее каменное сердце не выдерживает, уступая место инстинкту защищать и сопереживать.

– Встреча Вани и Риккардо – гармония с первого взгляда, чувство, которое зарождается за долю секунды. Как вы считаете, любовь действительно иногда настолько внезапна, что застает врасплох?

– Итак, у меня есть теория, с которой, когда я ее объясняю, не всегда соглашаются мои романтичные подруги. Я считаю, что, когда мы с кем-то знакомимся, до всего, даже прежде чем начать общаться, есть один миг абсолютной ясности, когда наш мозг проводит рентген и выдает точное и четкое заключение, точно банкомат, печатающий чек с балансом. Фактически ты сразу же, с первого взгляда, понимаешь, достаточно ли там баллов и в верных ли категориях, чтобы тронуть твое сердце. Может, потом признаваться себе в этом не захочется, но все равно в душе ты будешь знать, причем с первой секунды. К примеру, у меня есть подруга, которой стоит только встретить парня, подходящего под характеристики «тонкая творческая натура – проблемы с отцом – ненадежный – пожалуй, поигнорирую тебя несколько дней, но потом совершу какой-нибудь впечатляющий поступок», – и она уже знает, что все закончится особенными отношениями. Или же другая подруга, если перед ней возникает кто-то из категории «взрослый и надежный – высокий уровень общей культуры – тонкое, но спокойное чувство юмора», через неделю будет говорить только о нем. И так далее. Вани же нужен человек талантливый, находчивый, с чувством юмора скорее нахальным, с твердым намерением добиться своих целей, почти равным ее собственному, и который, в отличие от других, не сдастся, пока не вытащит ее из кокона подозрительной замкнутости. Вани будет упрямиться и откажется даже самой себе признать, насколько ее это впечатлило, но мы с самого начала понимаем, что Риккардо не мог оставить ее равнодушной…

– Комиссар Берганца – персонаж, напоминающий великих книжных сыщиков, таких как Филипп Марлоу, Ниро Вульф, Сэм Спейд, Эркюль Пуаро и другие. Вы увлекаетесь детективами?

– Не так, как сам Берганца… но да. Мне ужасно нравятся детективы, в которых расследование скорее предлог, центральная линия, вокруг которой разворачиваются выпадающие на долю главных героев испытания, через которые мы и знакомимся с персонажами. На самом деле, как это ни парадоксально, слишком напряженные триллеры, в которых разоблачения, погони, побеги и перестрелки следуют одна за другой, мне читать скучно: я хочу знать, голоден ли дежурный следователь, сидящий в засаде, хочет ли он спать или не забыл ли он выключить газ, сорвавшись на перехват наркодилера, и мучают ли его теперь сомнения! Думаю, благодаря загадке, которую нужно решить, появляется как раз нужное ощущение приключения, без чего некоторые другие аспекты, касающиеся психологии персонажей, могут показаться скучными.

И потом, мне нравится иконография детектива. Тот, кто с легкостью может разговаривать с вечной сигаретой во рту, кто везде появляется в плаще и шляпе и кто проводит вечера, потягивая не слишком дорогой виски за стойкой бара, где он общается только с владельцем… Посмотрим правде в глаза: Берганца – мой любимый персонаж.