– И последнее, тебя надо как-то переправить в город, – сказал контролер. – Настоящей невидимости никто из присутствующих в крепости магов сотворить не может. Будет лишь световая непроницаемость. Потому пойдешь ночью. Летчики с «Феи» переправят тебя за площадь. Спустишься на землю, сразу уходи – возможно, их чародей умеет хорошо отслеживать магию. И поосторожней с солдатами – некоторые сначала пускают в ход меч, а лишь потом думают, что могли бы получить за пленного награду. Звучало не очень обнадеживающе.

Жаин го'Шав провела под носиком шелковым платком, напитанным ароматом черноцвета и синей ветреницы. Смрад в зверинце всегда стоял невыносимый. Но эту работу девушка не променяла бы ни на какую другую. Просеивать песок, перебирать камни, чистить инструменты или состирывать кровь с нарядов Рашир было куда приятней, чем иметь дело с немытыми мужскими телами. Но слишком усердствуя по хозяйству, можно было навсегда остаться ничтожной служанкой. А умелое управление жертвенным материалом открывало прямую дорогу к священным церемониям. Жаин вспомнила лицо матери, когда благородная госпожа узнала о намерениях дочери пройти посвящение Шторма. Казалось, ее стошнит прямо на драгоценные ковры и парчовые подушки. Девушка сжала кулаки, она слишком хорошо помнила, как мать приценивалась к услугам наемных убийц, прикидывая, сколько золотых украшений и черных рабов смогла бы купить на эти деньги. В результате Рашир еще раз продемонстрировала свое мастерство, а ее отец Заож го'Шав все-таки вышел против Клыка. Кажется, мать больше сокрушалась, когда новые хозяева дома дали понять, что ей придется расстаться с большей частью доходов от земель и работорговли. Уже тогда Жаин знала, что должна стать жрицей. Не изменила она своего мнения и после долгих трех лет послушания, когда от крови и наджашнар все переворачивалось внутри. Теперь она мечтала лишь об одном – поскорей попасть в Чертоги, впитать силу истинного языка. А там уж как сложится.

– Что на этот раз, Жаин? – окликнул девушку караульный. Тахор, так, кажется, его звали. Высокий черноглазый парень.

– Верховной жрице нужен мужчина для Зеухр-эб.

– А когда мы с тобой сможем сделать этот «зеухр»? Жаин посмотрела на вердуга.

– Думаю, Рашир не простит мне, если я израсходую отличного охранника, который к тому же всегда может оказаться на подхвате, если зверинец оскудеет,—девушка старалась изобразить строгую серьезность, наблюдая, как ее слова стирают улыбку с лица воина. «Можешь делать с мужчинами, что хочешь, но не позволяй км ничего делать с собой. Иначе не выдержишь встречи с Великим Повелителем», – так учила ее верховная жрица.

Жаин просмотрела рассортированные по клеткам запасы. Ближайшая к лестнице, предназначенная для достойных подношения Шторму, пустовала. В следующей помещалось трое мужчин, чуть подпорченных шрамами или солнцем, зато высоких и мускулистых, каких любила Рашир. Дальше шли перспективные – варвары, которые через несколько лет содержания под крышей могли превратиться в высший сорт. Последняя клетка была набита товаром для продажи в рабство.

– Вот этого мне.

Тахор открыл клетку, а его напарник отвел мужчину к заполненной свежей водой лохани. Наблюдая, как здоровые ручищи неуклюже и без особого старания возят по волосатой груди мыло, Жаин поморщилась – опять придется делать грязную работу.

– Послушай, Тахор. Ты случайно не знаешь, с какого перепеку дасы поместили тюремные клетки рядом с арсеналом? – спросила девушка, чтобы хоть как-то отвлечься.

– Два знамени вырезаны под корень, первый меч, – рапортующий воин держался на приличном расстоянии и явно был готов увернуться от стремительного удара. Впрочем, Гашад и не собирался проверять его реакцию. Сладость смыла с него все раздражение. Он до сих пор смаковал внезапный ужас в глазах рыжей полногрудой дасской девки. Дура решила, что ей уже ничего не грозит.

– Развернули дасские катапульты? – Неожиданно мягкий голос главы дома моментально расслабил вердуга, так что у Гашада возникло искушение резким выпадом проткнуть ему живот.

– Так точно, первый меч.

Гашад похлопал солдата по плечу. Вскоре он и сам мог видеть установленные посреди площади метательные машины, снятые со стен южной крепости. Защищенные высокой баррикадой и магией дерву, они должны были смести или хотя бы повредить укрепления противника.

– Давай, чтоб зарядили их как следует, – приказал глава дома метнувшемуся к нему навстречу командиру знамени.

Через час Гашад пожалел о том, что всегда пренебрегал осадной техникой, рассчитывая на быстроту и неожиданность маневра – с трофейными машинами управляться никто не умел. Камни летели не прицельно. А когда боеприпасы кончились, пришлось ломать голову над тем, что проще: щипать мостовую, валить дома или таскать камни из-за города. Однако к вечеру стальная изгородь дасов была серьезно повреждена – часок-другой пострелять с утра, и днем можно будет идти на штурм.

Кольцо рыжих огоньков опоясало Овера и начало плавно поднимать над землей. Хитро переплетенные желтые и голубые нити формировали то самое заклинание световой непроницаемости, которому он доверял не особо. Впрочем, все внимание вердугов было сосредоточено на установленных посреди площади катапультах. Специалист плавно опустился в темном переулке и скрылся за первой отворенной дверью. Дом был пуст, и он устроился на диване. До утра можно передохнуть.

Драммр наблюдал, как солдаты заменяют покореженные секции укрепления.

– А что, если сейчас ударят? – Назойливый вопрос все-таки вылез наружу, хоть контролер знал, что для полковника он будет лишь очередным знаком некомпетентности черномундирных в военных делах.

– Не ударят, – протянул Мезангаль. – На такой трюк вердуги не рассчитывают. Наверняка сторожат катапульты от ночного рейда.

– Слышь, Мозгляк, глянь-ка, там рыжий сидит или мне с их кислого пойла уже мерещится? – Высокий и плотный вердугский солдат с непокрытым лицом отбросил яблоко и взялся за меч.

– Так чего он, Резчик, спокойный такой, не убегает, головой о мостовую не бьется? – Его хилый товарищ тоже потянулся к эфесу, но как-то вяло.

– Четыре дня небось по подвалам прятался, думал, прогонят нас, жрачка кончилась. А теперь куды ему?

Резчик ухватил даса за шкирку и прижал к стене, уперев в шею середину лезвия. Мозгляк деловито принялся щупать карманы. Складки одежды сопротивлялись, скрывая что-то маленькое и твердое. Но вот на грязной ладони оказался темно-красный кристаллик. Кривой палец чуть покатал его.

– Погляди, кровавик! – наконец выдал Мозгляк.

Резчик тут же отпустил пленного, схватил камушек с руки товарища и поглядел через него на солнце. Затем долго перебирал толстыми пальцами, как будто ожидая какого-то особенного результата.

– А с этим чего делать будем? – прервал его изыскания Мозгляк.

– Известно что – оттащим к жрицам, – прогудел Резчик, нехотя отрывая взгляд от кристалла.