Бывает и так. Какая-то компания туристов, добравшись до поселка, оставляет легковые автомобили у знакомых, за немалую сумму, долго уговаривая, нанимают местных мужиков, у которых есть вездеход, и приезжают на озеро уже с повышенным комфортом, в кузове под открытым небом. В последние времена подобный извоз стал практиковаться часто.

Толик Давыдов тоже всегда кого-то подвозит: на озеро и обратно. Директор грозится уволить его: «Нельзя перевозить посторонних пассажиров на казенной машине». Анатолий молча с ним соглашается, но все равно никому не отказывает: знает, что угрозы начальника несерьезны. Трудно найти другого шофера на его место. Никто не соглашается ездить в тайгу на стареньком газике, который вот уже двадцать лет непонятно как еще передвигается по перевалам, болотам, грязи, лужам, канавам и еще черт-те знает каким препятствиям. А Анатолий ездит.

Еще до армии Толик выучился в ДОСААФе на водителя, получил права, два года службы в погранвойсках гонял по горным дорогам Дальнего Востока. Богатый опыт и мастерство вождения пригодились ему на гражданке. В межпромысловый сезон он работает в промхозе шофером на ГАЗ-66, выпущенном еще при Брежневе. Вездеход приписан к макарьевской пасеке. Один раз в неделю, а то и чаще ему все равно, по какой-то причине приходится выезжать в поселок: вывозить в промхоз папоротник, мясо, рыбу, мед. В кузове его машины всегда найдется место для попутчиков. Не может Анатолий никому отказать: «Жалко места, что ли?»

Сегодня опять полна коробочка. В кузове ревущего вездехода набилось восемь человек: шесть мужчин и две женщины, очередные мимолетные туристы. Подпрыгивая на кочках, старенький газик резво выскочил из тайги на окраину заимки. Толик сбросил скорость, прокатился мимо домов, свернул на берег озера, там остановился. Довольные пассажиры, подшучивая друг над другом по поводу «стиральной» дороги, разминая ушибленные места, стали выгружать на землю вещи.

Макар уже около машины, не обращая внимания на новых людей, ходит за Анатолием:

– Дядь Толь! Я прокачусь?

– Не сейчас, – хмурится Толик, заглядывая под колеса. – Подшипник воет, наверно, опять придется раздатку снимать.

– Так я помогу! – торопится юноша. – Что, первый раз?

– Не сегодня. Завтра с утра займемся.

К ним подошел высокий словоохотливый мужик, вытащил из кармана зеленую бумажку, протянул Анатолию:

– Спасибо, командир! Здесь «штука»: хватит?

– Да не надо, – начал было Толик, но мужик не хотел слушать, сунул тысячу рублей ему в карман куртки: «На подшипник…» и спросил:

– Слышь, командир! А как бы нам на ту сторону озера попасть? – и опять зашуршал бумажками.

– Вон, с ним разговаривайте, – устало ответил Толик и махнул головой на Макара. – Он у нас лоцман.

Мужик удивленно посмотрел на пацана, смерил его недоверчивым взглядом:

– А он нас не утопит?

– Обижаешь, начальник, – совсем по-взрослому ответил Макар, оценивая наметанным взглядом туристов и груз. – Куда вас? Две ходки придется делать. Восемь человек и вещи, все сразу в одну лодку не войдет.

Подошла Ирина. Не зная, как заговорить с Толиком, равнодушно посматривая на пассажиров, начала издалека:

– Как Вера, поехала? Что сказала? Когда приедет назад?

Толик утром увез Веру на вокзал. Женщина поехала в город к дочери. Анатолий, отвечая, смотрел на нее как-то по-другому, с улыбкой и искорками в глазах:

– Уехала… кланяться велела. Наказывала, чтобы корову два раза доила.

– Я там это… рассольник сварила, каши. Ты, наверно, голоден, приходи, накормлю!

– А как же! Конечно, голодный! Сейчас приду! Галстук завяжу да за гитарой сбегаю! – непонятно почему развеселился Толик и незаметно ущипнул Ирину за бок. – А на добавку что?

Ирина пыхнула щеками: что с ним? Утром был как грязь в луже, а сейчас, как князь на ужин! Неужели с ним что-то произошло? Засуетилась девушка, как верба на ветру: надо торопиться, стол накрыть! Она сделала несколько торопливых шагов к дому, но вдруг остановилась, услышав знакомый голос:

– Ира! Ирина! Ирка!..

К ней уже бежала подруга. Она ее сразу не узнала: так как та сильно похудела, стала остроносой, покрасила волосы в необычный сизый цвет. Однако голос, походка, движения и слезы были все те же:

– Маринка! Ты?..

Они бросились друг другу в объятия, прижались, смеясь и плача. Слезы радости от встречи переполнили обеих. Окружающие какое-то время смотрели на них, потом, поняв, заулыбались.

– Ой, а я смотрю: ты это или не ты! Ты какая-то… другая!

– Ты тоже изменилась – не узнать.

– А что ты здесь? – спросила Марина и осеклась: – Ах, да! Я все про тебя знаю. Недавно к твоим родителям заходила, все разговоры о тебе, где ты да что: в розыск еще зимой подали.

– Как там они? – с глазами, полными слез, насторожилась Ирина.

– Да у них вроде как все нормально. Мама вот твоя как-то сильно постарела. У отца тоже все лицо в морщинках. Бабушка? Бабушка лежит, был инсульт, после этого, видно, не может подняться. Саша? О! Кабан вообще! Здоровый стал, шустрый, на месте не сидит, все крутит, лезет. А ты что, не можешь им хоть какую-то весточку дать? Позвони, письмо напиши… Ах, да, понимаю. И надолго ты здесь?

Ирина сжалась в комочек, ткнулась лицом в грудь подруги:

– Не знаю, Маринка, ничего не знаю! И что это мы все обо мне: ты-то как? Ты же в Москву уехала!

– Ах, – жеманно надула губки Марина, достала сигаретку, махнула другой девушке рукой. – Ксюха! Пойдем покурим! – И уже Ирине: – Это Оксана. Мы с ней… подруги. Отойдем в сторонку…

Они отошли подальше, присели на траву. Марина и Оксана закурили. Ирина, отстраняясь от дыма, замахала руками.

– А ты что, бросила? – улыбнулась Марина, показывая на дорогую сигаретку. – Понятно. А мы вот и не бросали, – и продолжила рассказ: – А что Москва? Стоит себе, никуда не делась. Пожила я там пару месяцев. Славик этот мой, свинорылый махаон, маменькин сыночек. Вообще какой-то чирей оказался. Все они, пока завлекают, хорошие, а потом жить начинаешь… Ну, в общем, как ты знаешь, уехала я туда еще осенью. Сразу все отлично было: хата у них шикарная, сто пятьдесят квадратов! Расписаться хотели, свадьбу сыграть! Нам сразу две комнаты отдали, в одной мы со Славиком жили, в другой – мой сыночек Павлик. Нас приняли отлично: сына моего уже внучком стали звать, одели с ног до головы… питание… Четыре холодильника всегда свежей едой забиты. Домработница там, тоси-боси… Павлик при делах, в садик не ходил, домработница с ним сидела. Ну, меня сразу на работу устроили в офис: фирма у них своя, семейная, лес из Сибири возят. Зарплата – в баксах! У меня всегда на карманные расходы меньше трехсот долларов не было. Машину мне подогнали, «Део», ну там, тыры-пыры, разные безделушки накупили. Короче, сразу все нормально было! Потом, где-то в феврале, я в баре была, заехала, ну, там, перекусить. Случайно с одним мальчиком познакомилась. Хороший такой, приятный, на мордашку славный. Тоже весь при деньгах, на тачке, крутой. Ну, короче, дальше – больше… Дело дошло до постели. И переспали-то мы с ним всего один раз! Что такого? – Марина недовольно нахмурила брови, зло выдохнула дым. – Домой вернулась, а там уже все знают… Фотки на руках! Ты прикинь, какие козлы все! Оказывается, папик Славика за мной все это время хвост держал! Проверял вроде как. Такой гемморой этот папик, просто отстой! И этот Славик ни хрю, ни му в мою защиту не мог сказать… И свекруха, кобыла потная, всю ночь визжала.