Лихорадочно соображая, Юрий волновался: все складывалось. Плюсы и минусы давали положительный результат. Однако все это были лишь фантазии.

За свою богатую отрицательным опытом коммерческой жизнедеятельности стезю Юрий всегда сталкивался с непробиваемой бюрократией и законом. Чтобы предъявить права на собственность владения источником, нужны большие деньги. Очень большие! Потом начнется тягомотина: пробы воды отправят в лабораторию; чиновники, желая поживиться, будут тормозить процесс открытия; обязательно появятся дольщики, спонсоры, кредиторы. В итоге все закончится банально и до обидного просто: у источника вдруг появится новый хозяин, который ни разу не был в тайге, сидящий где-то в городе в шикарном кожаном кресле. А Макаровы останутся крайними: «Ты кто? Дурак? И зовут тебя никак». Даже он, Юрий, занимающий – по периферийным меркам – достойную ступень уважения в кругу «отцов города», со своим капиталом не сможет помочь им, как бы того ни желал. Так и будут жить Макаровы на своем озере на заимке с допотопным движком для электричества да старым лодочным мотором «Вихрь». А там, в родной, унаследованной веками вотчине, под Оскольчатым гольцом появится новый хозяин, который в лучшем случае будет пускать старожилов осенью на соболевку.

Топится ум Юрия от тяжелых мыслей, как восковая свеча от огня. Куда ни кинь – всюду клин. Не стоит Макаровым предъявлять права на собственность источника. Ничего из этого хорошего не получится. Пусть будет так, как есть. Правильно, достойно, похвально, что настоящие старожилы, промысловики-соболятники, даже в нетрезвом состоянии скупы на тайну слова: «Не раз обжигался». Любой из них много что знает, в каждом распадке есть свой секрет, да молчит. Так стоит и ему придержать язык за зубами. От этого Макаровым будет больше пользы.

Время шло. За днями проходили дни, недели, месяцы. В душе Юрия нарастала тревога: «Я здесь, а там…». Что происходит без него «там», в городе, оставалось только догадываться. Неизвестно, как ведет себя молодая жена, о чем говорят друзья, что предприняли враги и конкуренты. Юрию было необходимо оказаться там, но он еще ждал, силой воли удерживая себя от порыва: «Еще рано». Когда наступит тот час, ему оставалось только предполагать. Необходима была информация, любая, даже в несколько слов, которая могла дать определение его дальнейшим действиям. Связь с прииском была слабенькой. По рации можно было поговорить лишь с базой. Попросить кого-то перезвонить – значит, привлечь к себе внимание. Юрию был нужен связной, который мог без проблем передать информацию, стоящую много. В этом ему опять помогла Вера.

И как он сразу не догадался? Все это время, ломая голову, Юрий забыл, что Вера собиралась ехать в город к дочери. Людмила в июле успешно сдала вступительные экзамены в университет, денег хватило заплатить за поступление и один семестр, и теперь обустраивала свой быт в общежитии, готовилась к учебе, а вечерами подрабатывала техничкой в Торговом центре. Ирина вздыхала:

– Эх, если бы я была там, она бы жила у меня на квартире!

Юрий опускал глаза, думал про себя, никому не говорил: «Эх, если бы я был в городе, я ей бы снимал квартиру, и полы она не мыла».

Лишь в последний день, когда охотница закидывала сумки с продуктами в кузов, а Толик прогревал двигатель машины, Юрий вдруг понял, что ему нужно. Быстро он нашел какой-то клочок бумаги, попросил у Толика карандаш, написал и передал Вере телефонный номер и несколько теплых слов:

– Пожалуйста, Вера, позвони по городскому вот по этому номеру: это моя мама… Скажи, от меня. Договорись с ней о встрече, а потом передай вот эту записку, пусть напишет ответ!

Вера молча кивнула – сделаю! И Юрий в этом не сомневался. Он очень уважал эту женщину. С тех пор как он увидел ее и пережил все трудности, его представление о ней изменилось в корне. Сначала он просто старался показать себя перед ней в перспективных красках. Так бывает всегда, когда где-то на лоне природы, в условиях, приближенных к экстриму, в кругу мужиков вдруг появляется представительница слабого пола. В жилах сильных мира сего вдруг начинает бурлить первобытная кровь, нутро взрывается обезьяньим инстинктом: «Я самый лучший среди всех!» В такие моменты мужчина выказывает все, на что он способен. Он будет важно, с глубоким чувством самодовольной уверенности управлять лодкой, вести машину по непроходимой дороге, идти по тайге указывая путь и прочее. А в городе, когда вокруг сотни, тысячи женщин несут, надрываясь, тяжелые сумки с продуктами, он пройдет мимо, не заметит, и хорошо, если где-то в автобусе уступит место или откроет дверь подъезда. Но здесь! Образ Феди Маклакова меняется с точностью до наоборот, как это было миллионы лет до нашей эры: «Вы хотите присесть? Подождите, я вам курточку свою постелю, чтобы не продуло!», «Не поднимайте полено! Оно тяжелое!», «Не трогайте нож, он очень острый, я сам почищу картошку!». При всем этом грудь охотника колесом, подбородок кверху, живот втянул так, что вздохнуть не может. И начинаются подвиги: дрова колет стальной дровосек; груз переносит Геракл; пулю пускает Айвенго. Кажется, выскочит мамонт из кустов – порвет на портянки и шкуру бросит к ногам. И все это только потому, что она – женщина!

Первые два дня знакомства перед Верой и Ириной Юрий разыгрывал образ этого самого Феди Маклакова. Однако спесивый пыл скоро угас. Это началось утром второго дня, с той минуты, как он хотел научить Веру разводить костер. Получилось наоборот: Вера научила Юрия разжигать огонь с первой спички. Потом он решил показать женщинам, как надо укладывать котомку, правильно носить ружье, с какой скоростью шагать по тайге, под каким углом рубить сухое дерево и некоторые другие уроки, от которых не было пользы. В первые часы знакомства он принял Веру и Ирину за туристов. А когда узнал, что Вера ходит в тайгу, сама добывает соболей и остается одна там несколько месяцев, долго не мог прийти в себя от удивления. Оказывается, Вера просто, без слов, в одну секунду заткнула его за пояс, как старую тряпку: опыт, мышление женщины для тайги было на несколько порядков выше, и оспорить это было невозможно, бессмысленно.

Он всегда сравнивал Веру с Мусей, своей любимой супругой. У Юрия сложилась достаточно противоречивая картина двух лиц, как огонь и вода, небо и земля, дождь и снег… В какие-то моменты он думал, а правда ли, что так может быть? И краснел от стыда за свою молодую избранницу.

Во-первых, Вера (Ирина под стать ей, хоть и городская) никогда ни о чем не просила, все делала сама. Даже если это было трудно: перенести какой-то груз, сделать неподъемную работу, а рядом находились мужчины, женщина молча выходила под дождь за охапкой дров, шла с котелком в ночь за водой, одна пилила двухручной пилой дрова, косила на утренней заре росистую траву, плыла на лодке проверять сети. Муся же с самого утра терроризировала домработницу: «Дай… Подай… поднеси… принеси!» Пилочка для ногтей лежит на соседнем столике, а Муся уже пищит, как кошка, на весь дом: «Дуся, пилку!» Просыпаясь к одиннадцати часам, она не знает, что приготовлено на обед, как включается стиральная машина или какой марки у них утюг. Расторопная Дуся (Дарья Сергеевна) успевает сделать все.

Во-вторых, Юрий ни разу не слышал от Веры грубости в адрес старших, она всегда приветствует человека первой и не откажет в помощи любому, хотя самой будет некогда. Муся по поводу и без постоянно насмехается над Дарьей Сергеевной: «Ну что, корова, опять жрешь мою колбасу?» или «Ты что, ходила в магазин или к охранникам на…?» И со своими родителями, и с его мамой Муся общалась нехотя, постоянно ссылаясь на нехватку времени: «Некогда мне! Я пошла (или поехала) туда-то». Где-то на улице, столкнувшись с прохожим, брезгливо кривила губы: «Да не прикасайтесь вы ко мне! Наплодили в стране бомжей». Себя Муся относила к высшей касте. Она была благовоспитанной девушкой из хорошей, добропорядочной, обеспеченной семьи, с высшим образованием, а главное, недурна собой. Несколько лет назад Муся победила на конкурсе красоты «Мисс города», что сыграло немаловажную роль знакомства Юрия с ней. Когда-то он считал: «Лучше есть торт с друзьями, чем грызть сухарь в одиночестве», что подразумевало, что жена должна быть красива и пусть ее красотой любуются все. Со временем это мнение изменилось.