– И что потом?

– А-а-а… Ну их всех! – махнула рукой Марина. – Я же говорю, что все они там, в этой Москве, повернутые по фазе: в голове одни деньги! По двенадцать часов запахивают, от зари до зари, без выходных! Я им что, лошадь? А личная жизнь когда? Кончилось тем, что утром меня с Павликом на поезд посадили да домой отправили. – Марина напущенно пустила слезу. – Козлы, свиньи! На дорогу в карман три тыщи «деревянными» положили – и все. Как приехала с одной сумкой, так и уехала с теми же тряпками… Да я сама дура! Надо было втихаря хапать, открыть свой счет в банке или домой пересылать… Глядишь, сейчас бы при бабках была. Ну, ничего, в следующий раз!

– Следующего раза не будет, – наконец-то подала голос Оксана.

– Будет! – уверенно воскликнула Марина. – На наш век таких славиков хватит! Только умнее надо быть, – и шаловливо хлопнула подругу по плечу ладошкой. – Не скули, подруга! Как-нибудь пробьемся! Нам еще не по сорок лет! Ты же знаешь, что сибирячки сейчас в моде!

Ирина подавленно молчала. Переменилась Маринка не в лучшую сторону. Или это ей так кажется? Это все время, жизнь, условия сделали Марину такой… И не объяснишь ей, что она была не права, она просто этого не поймет!

– Ну а ты-то как? – вмиг сменив выражение лица, спросила Марина и сама же ответила на свой вопрос: – Понимаю, не сладко тебе здесь, в этом отверстии. Хоть как-то отрываешься? Есть кто?! – И тут же подмигнула: – Ах да, наверно, вон тот мальчик твой, – показала глазами на Толика. – А он ничего, справный, крепенький! Хотела бы я с ним потолковать… Да не ревнуй! Что ты? Я своим дорогу не перехожу! Нам бы со своими разобраться, правда?

Оксана равнодушно хмыкнула, чему-то многозначительно улыбнулась.

– А вы что, отдыхать приехали? – в свою очередь поинтересовалась Ирина. – Ты с кем? Покажи…

– А мы со всеми! – вызывающе захохотала Марина.

– Как? – внезапно догадавшись, выдохнула Ирина. – Ты…

– А что? Какие наши годы? – и поучительно: – В этой жизни, Ирка, через все надо пройти!

– Но их же шестеро…

– Ну и что? Отрываться, так по полной программе! Клиенты платят!

– Так вы… – едва не задохнувшись от новости, прошептала Ирина, – за деньги?

– А что? Жить-то как-то надо! Хочешь, чтобы я при своей фигуре и внешности пошла пахать на завод за семь штук в месяц? Или на рынок сосисками торговать? Нет, подруженька! Мы как-нибудь по-другому! Что тут плохого? Сейчас жизнь такая, не мы такие. Здесь по две штуки в день чистыми, без посредников… Вдобавок вино да еда задарма.

– Маринка… – только и смогла сказать Ирина. – Ты же не такая.

– Все мы были не такими! А кушать хочется всегда! Так?

Оксана согласно кивнула и завлекающе расстегнула еще одну пуговицу на своей груди.

К ним подошел тот мужик, вероятно, организатор пикника:

– Девчонки! Дебаркадер готов к отплытию! – и похотливо прострелил Ирину взглядом. – А это что за королева? Вы плывете с нами? Нет? Почему? Жалко…

Ирина поднялась с земли, холодно попрощалась с Мариной, пошла от берега в сторону дома. После встречи с подругой в ее душе образовалась холодная черная пустота.

Перед домом, на лавочке, щелкая орешки, ее встретила наблюдательная Таисия Михайловна. Она видела встречу подруг, слышала отдельные слова и теперь желала утолить свое любопытство:

– Никак подругу встретила? Это что, та самая Марина, которая в Москве?

– Нет, это другая Марина, – сгорая от стыда, ответила девушка и прошла мимо нее в дом Веры.

Очень скоро пришел Толик, долго мыл во дворе, в чане с дождевой водой, грязные, в мазуте, руки. Потом, раздевшись до пояса, сполоснул тело и, фыркая от удовольствия, принял у Ирины полотенце.

– Что, черноглазая, такая хмурая? – весело спросил он у нее, шутливо обрызгав теплой водой.

– Все нормально, – ответила она, исчезая в доме. – Еда на столе, молоко под порогом.

– А ты что, меня накормить не хочешь? – следуя за ней, спросил он.

– Я тебя и так кормлю!

– А молоко налить, как положено жене? – опять пошутил Толик.

– Я тебе не жена.

– Как это «не жена»? – нарочито нахмурив брови, хлопнул по столу Толик. – Наливай, старуха, щей, я привел товарищей!

– Вот жена будет – и будешь командовать. А я не буду! – И ушла в комнату.

– Ну, эт-то мы еще посмотрим, – хмыкнул Толик и стал есть.

Плотно пообедав, Анатолий поднялся из-за стола. За окном, на озере, заревел мотор: Макарка на полной скорости, разогнав лодочный мотор «Вихрь», залетел на песчаный берег. Толик постучал в стекло, погрозил ему пальцем:

– Я вот те погоняю! Давай шагай ужинать!

– Не хочу, – последовал ответ издалека. – Я у бабы Таи поем.

Толик вернулся на место, замурлыкал какую-то песенку, прошел к Ирине в комнату, встал в проходе:

– Спасибо, хозяюшка! Все очень вкусно, – и опять уколол ее: – Не так, как толченая картошка.

– Что, теперь до старости вспоминать будешь? – нахмурила Ирина брови и уткнулась в какую-то книгу, делая вид, что читает.

– Да нет, – медленно прохаживаясь по комнате, заглядывая в окна, ответил он, – пока ты отсюда не уедешь.

– А может, я здесь навсегда останусь? – строго посмотрела она.

– Уедешь! Скоро… Ой, посмотри-ка, что это корова раньше времени идет?

Обманутая Ирина отбросила книгу, вскочила из кресла, пошла к окну, но он поймал ее своими крепкими руками, прижал к себе:

– Ах, какая ты славная, – зашептал ей на ушко, – ну просто очарование!

Ирина попыталась отстраниться, но не смогла, не захотела, загорелась ярким пламенем, как будто кто-то бросил ее в кипяток:

– Что ты? Сдурел? День на дворе… Пусти, слышишь?

Но он не слышал ее, подхватил на руки, как перышко, закружил по комнате, дождался момента, когда она обовьет его шею руками, понес в спальню.

– Дверь… Дверь закрой! Зайдет кто!

– Ну и пусть!

…Мерно, четко отбивают ритм времени настенные часы. В доме тихо, спокойно. В комнатах повисла немая прохлада. Где-то далеко за окном слышны голоса, в стекло стучится легкий вечерний ветерок. Падающее солнце разрезало тенью скалистую гору на две половинки: темную, остывающую после дневного зноя, и светлую, еще купающуюся в ласковых лучах догорающего дня.

Ирине легко, спокойно. Ее переполняла нежность, душа утонула в неге любви. Голова девушки покоится на груди Анатолия, руки трепетно, цепко обвили его плечи: «Так бы и не отпускала до конца дней своих». В глазах девушки горят яркие угольки: «Хоть минуту, но мой!» Но все же где-то в глубине ее точит червь сомнения: «Все не так, как я хотела…»