– Хотите готовое зелье? – усмехнулся Раэн. – Чтобы дать ему выпить – и все станет, как раньше? Увы, такого нет и быть не может. Болезни души вылечить куда сложнее, чем болезни тела. Я могу дать совет, но он вам не понравится.

– А вы попробуйте… – вздохнул ир-Кицхан.

– Ну что ж, – снова пожал Раэн плечами. – При храмах Света есть странноприимные дома, больницы для бедняков и бродяг. Там работают послушники и просто те, кто решил отдать часть жизни служению другим. По обету, к примеру. Я могу написать письмо в аккамский храм и попросить принять вашего сына на некоторое время. Только не рассчитывайте, что это будет быстро. Его душа гнила много лет, за пару месяцев это не исправить. Но могу обещать, что за Сейлемом будут присматривать и сделают для него все, что возможно. Если вы согласитесь, его ждет тяжелая грязная работа, зрелище чужих страданий и смертей. А еще рядом с ним будут очень разные люди… Знаете, это помогает взглянуть на привычный мир иначе. Либо он излечится и уйдет оттуда совершенно другим человеком…

– Либо?

– Возненавидит вас окончательно, посчитав это предательством, – равнодушно уронил Раэн.

– Лекарство не лучше болезни, почтенный целитель. Другого сына у меня нет. Я виноват в том, что не смог его воспитать как положено, но лишиться его либо на годы, либо совсем… Вы предлагаете жестокое средство.

– Мне не за что любить вашего сына, уважаемый старейшина, и не будь он тоже одной из жертв демона, я бы обошелся с ним куда суровее. Не из мести, даже не ради наказания, а чтобы защитить от него других, тех, кому ваш сын может причинить зло в будущем. Признаться, мне до сих пор очень хочется это сделать, но я надеюсь на вашу мудрость и осторожность. – Раэн искоса взглянул на помрачневшего ир-Кицхана и мягко продолжил: – Принимать мое предложение или нет – это дело ваше. Но позвольте вас предупредить, уважаемый Самир. Если кто-то из вашей семьи – неважно, Сейлем или вы сами – решит отыграться на Фарисе ир-Джейхане… или на Камале ир-Фейси… я клянусь, что и вы, и ваш сын об этом очень пожалеете. Вы никогда не были врагом чародея? О, вам не понравится.

– Не пугайте, – поморщился старейшина. – Я помню, кто заварил всю эту похлебку и убил демона. Такой враг мне точно не нужен. А мстить Фарису и Камалю… Вы меня глупцом считаете? Если бы Сейлем слушался моих советов, он бы Фарису лучшим другом стал. Таким, как ир-Джейхан, простодушным да верным, цены нет, им же всегда спину доверить можно.

– В самом деле? – усмехнулся Раэн. – Что же вы раньше так не думали, когда его к столбу отправляли?

– Я тогда, кажется, вообще не думал, – снова поморщился ир-Кицхан, словно хлебнул кислого. – Сам понять не могу… И ведь на Мадина всего не свалить, он хоть и задурил нам голову, но мы сами ему это позволили. Я не такой ученый человек, как вы, почтенный Раэн, но кое-что из проповедей жрецов помню. Не может демон вложить в голову те мысли, для которых там совсем нет места.

– Так и есть, уважаемый Самир, – негромко подтвердил Раэн. – Хорошо, что вы это понимаете. Но согласится ли ваш сын, что с головы этих двоих волоса упасть не должно? Да, завтра я уеду из Нисталя. Но приглядывать за долиной буду непременно. И если Сейлем что-то затеет сам или кого-то подговорит… У вас тогда станет на одного сына меньше, уважаемый. И не просите, чтобы я вас не пугал, потому что именно этого мне и хочется. Напугать вас обоих настолько, чтобы Сейлем даже не смотрел в их сторону, а вы – следили, чтобы так и было.

– Я услышал вас, почтенный Раэн, – помолчав, ровно ответил старейшина. – И могу лишь повторить то, что уже сказал. Другого сына у меня нет. И я не хочу потерять его из-за глупой мести или вражды. Ничего с этими двумя плохого не случится, сам стану присматривать.

– Что ж, вот и славно, – кивнул Раэн. – И раз уж я завтра уезжаю, у совета старейшин больше нет ко мне никаких вопросов? Что они вообще обо всем этом думают? О демонах, например?

– О демонах? – усмехнулся теперь уже ир-Кицхан. – Да что вы, почтенный Раэн! Никаких демонов у нас в Нистале никогда не было и не будет, если боги благословят. Бедняге Малику проклятую пряжку на торгу подсунули, не иначе. Столько злых людей в мире! Счастье, что вас так вовремя занесло к нам добрым ветром, почтенный Раэн.

– А еще большее счастье, что этот же ветер меня завтра унесет, – с ехидцей подхватил Раэн. – Так что вы решили насчет письма в Аккам, уважаемый?

– Буду благодарен, если напишете, – вздохнул ир-Кицхан. – А посылать ли туда сына… Позвольте подумать.

– Подумайте, – согласился Раэн. – Только не затягивайте. Застарелую болезнь лечить труднее, это я вам как целитель от всей души говорю…

…Заржавевшие петли садовой калитки возмущенно взвизгнули. Раэн пожал плечами, глядя вслед гостю. Да, можно было наказать Сейлема ир-Кицхана по заслугам, но… Фарису и Камалю здесь жить, а ир-Кицхан-старший никогда не простил бы, случись с его сыном что-то действительно серьезное. Пришлось бы избавляться и от него, оставив долину без опытного и неглупого старейшины, который именно сейчас очень нужен Нисталю, чтобы вернуться к прежней спокойной жизни.

Раэн вздохнул, снова задаваясь вопросом, а так ли она хороша и правильна, эта спокойная жизнь? Сейлем получил свой урок вместе с остальным Нисталем, у Фариса попросили прощения все, кто месяц назад ненавидел его и презирал, но… Зарубка в памяти осталась у многих, и вряд ли парню будет здесь хорошо. Да и Камаля жаль… Для него вообще ничего не изменилось. Вот с ним, кстати, тоже надо бы попрощаться!

Вернувшись в дом, он покопался в уже собранной дорожной сумке и достал оттуда моток золотой проволоки и мешочек с драгоценными камнями – остаток наследства гулей, не обращенный пока в звонкую монету. Ага, вот эти два маленьких сапфира как раз подойдут! Недешевая безделушка выйдет, надо, пожалуй, вплести в нее отвод алчных взглядов, чтобы никто, глядя на браслет, не пожелал отнять его у владельца.

Помнится, последний раз он делал такую вещицу еще дома для сестренок, причем браслета понадобилось два – как же иначе? Но у Камаля брата-близнеца нет… От близнецов мысли перескочили к Наргис с Надиром, и Раэн глубоко вздохнул. Одного он скоро увидит, а другую… Что ж, игра закончится, и можно будет наведаться в Харузу Сумеречной дорогой. Разобраться, кто наложил на девушку столь изощренные чары, и помочь их снять. Да, сделать это Наргис должна сама, но подтолкнуть-то ее слегка можно! А потом – в Салмину, как обещал Ночной Семье…

* * *

– А это тебе, – хмуро сказал дядюшка, откладывая небольшую кожаную шкатулку в сторону от вороха писем, привезенных гонцом из столицы. – От придворного чародея ир-Джантари.

– Благодарю, дядя! – Надир почтительно поклонился, сложив руки ладонями перед собой, как положено младшему, и невозмутимо поинтересовался: – Угодно ли вам прочитать и это письмо? Уверен, мой друг обрадуется, узнав, что мы вместе насладились поэмой ир-Ховейди.

Перед ответом дядюшка злобно посопел пару мгновений, а потом выдохнул:

– Стар я уже для этих ваших стихов. Да и смолоду не любил словоблудия.