– Чушь? – с обидой воскликнула Нонна. – А ты, Геночка, забыл, как в девяносто пятом году на дне рождения собственной сестры…

Нонна всхлипнула.

– Не помню я ничего такого…

– Вот именно, не помнишь! Боже, как я потом себя кляла!..

– Да, Гена, это все правда, – сказала сестра.

«Ну уж если сестра подтверждает, – объявился в Селищеве кто-то еще, будто из-за угла выскочил, – значит так оно и есть! Известное дело: напился, а организм-то по молодости к спиртному непривычен – вот и провал в памяти».

«Господи, дурдом какой-то!» – в отчаянии подумал Селищев и вспомнил вдруг коллекционера.

«Вот-вот! – поддержал его этот «кто-то еще». Вовремя вспомнил! В психушке нормальному не выжить. Соглашайся! Упорствовать – только усугублять…»

– Хорошо, – обреченно объявил Селищев. – Я согласен признать…

Он взглянул на Славика – довольно неказистый у него вышел отпрыск.

– …ребенка.

Нонна зарыдала. Славик от радости обнажил зубы в брекетах, а Нюта подошла к Селищеву, который все еще не поднялся с табуретки.

– Папа, – сказала она своим грудным голосом, наклонилась и совсем нецеломудренно поцеловала Селищева в губы, толкнувшись между ними язычком. При наклоне она упруго коснулась грудью его плеча, и Селищев почувствовал, как по руке побежала струйка мурашек.

«Что она вытворяет?!» – подумал Селищев без всякого, однако, возмущения.

– Ну вот, – сказала Вера, когда Нонна перестала рыдать, а Селищев оторвался от табурета, – теперь давайте пить чай! Нет, лучше вино! Такое событие нужно обязательно отметить вином!

Тогда только Селищев вспомнил, почему оказался дома и поморщился.

– Вер, мне сейчас нужно к зубному. Я только за деньгами заскочил: не хватило расплатиться за рентгеновский…

– А можно мы с Нютой у вас поживем? – перебил его Славик. – А то мама замуж выходит.

Селищев пытливо посмотрел на Нонну. Глаза ее тут же налились слезами.

– Я по-твоему не имею права на простое женское счастье?

Селищев смутился:

– Да я что… имеешь, конечно…

Он взглянул на часы, кинулся к письменному столу, где в ящике хранились деньги.

– Так можно нам пожить у вас? – остановил его в дверях Славик.

Из глубины коридора на Селищева смотрели большие медовые Нютины глаза.

«Неужели это явь?.. А, может быть, сон?..» На секунду Селищев замер, а потом сказал:

– Что ж, поживите.

– Гена! – крикнула ему вслед сестра. – Мы тебя ждем!

7 Теперь, услышав в третий раз про бахилы и ресепшен, Селищев не обратил на зомбированного охранника никакого внимания. Сноровисто натянув на туфли синие чехлы, он направился в кассу.

– Ну и куда вы пропали? Платить-то будете? – недовольно спросила кассирша.

После расчета она направила его в регистратуру:

– Там снимок получите.

В регистратуре, однако, никого не оказалось. Селищев присел поблизости на твердый пластиковый стул. Стараясь ни о чем не думать, он закрыл глаза, но молчавший до этого зуб заставил их открыться. По счастью, девушка из регистратуры скоро пришла.

Селищев подал ей чек. Она подержала его и коротко взглянула на Селищева:

– Вас просили зайти в рентгеновский кабинет.

Ничему больше не удивляясь, он поднялся на второй этаж.

– Где вы ходите? – встретила его гневно смотрящая рентгеновская мадам. – Снимок не получился, переделывать надо! Но вы же где-то гуляете, найти невозможно!..

– Ну, вот он, я. Давайте повторим процедуру.

– Повторим… Теперь нельзя: аппарат ремонтируют. Ждите.

Из-за перегородки выглянул Рудик.

– Это вы? – узнал он Селищева. – Я, между прочим, рентген напротив починил. Собственно, и чинить-то было нечего: Аня один тумблер по ошибке не в то положение поставила.

– Учтите, если вы собираетесь туда пойти, мы вам денег не вернем, – предупредила рентгенша.

– Понимаю, – улыбнулся Селищев. – Вы же не отказываете мне в услуге. Нужно только подождать. Часа два. Так, Рудольф Альбертыч?

– Два не два, а поломка серьезная. Может за запасными деталями придется в офис чесать.

– Тогда вынужден с вами попрощаться, – слегка поклонился Селищев мадам.

Ему совершенно не было жалко денег. Какая-то легкость появилась внутри. Такое случается, когда все плохо – хуже уже не может быть, и дух захватывает от того, как хочется знать: а вдруг может?

Этот интерес Селищев довольно быстро удовлетворил. Перейдя улицу и поднявшись на второй этаж, он обнаружил повторение утренней картины: очередь все также тулилась на кушетках и подпирала стены. Картина навевала мысль о том, что вряд ли ему сделают снимок раньше, чем Рудик закончит ремонт.

И тут Селищев увидел… Нюту. Она стояла в проеме двери рентгеновского кабинета. На ней был белый халат, и Селищева осенило: она и есть та Аня – Анюта – Нюта, которая потеряла ключ.

Трагично объявив: «Следующий!» она тоже увидела Селищева, но на лице ее ничего не отразилось. Исчезнув за дверью, она появилась вновь, выпуская из кабинета пациента.

– Гражданин, – указала она на Селищева, – проходите на повторный снимок.

На сей раз глубокий голос ее окрасился грозовыми нотками, видимо, на случай, если очередь вздумает возражать.

– Спасибо, Нюта, – сказал Селищев, плотно закрыв за собою дверь.

Она поглядела на него в упор. На дне этого взгляда что-то таилось, но что – Селищев не понимал.

– Мы же теперь родственники, – ответила она.

– Как же вы, Нюта, ключ потеряли? Я ведь утром здесь уже был.

– Ничего я не теряла. Я его в халате оставила. Там он себе и лежал.

– Зачем же вы сказали, что потеряли?

– А как бы я тогда смогла со Славиком встретиться… у вас на квартире?

– И тумблер перевели, конечно, нарочно.

– Ну да.

– Вы, Нюта… отчаянная девушка… Ладно. Начнем?

– Прижмите пленку большим пальцем к десне, вот так, – говорила Нюта, не сводя с Селищева все тот же взгляд. И в том же деловом тоне вдруг сказала:

– А вы мне нравитесь.

Развернулась и пошла к аппарату.

«Так вот почему она так смотрела! – оторопел Селищев. – Если это все, конечно, не игра…»

– Держите, не отпускайте палец! – зная, что он теперь в растерянности, выкрикнула Нюта из-за перегородки.

Аппарат сработал. Подойдя к Селищеву, она заученно проговорила: