– В следующий раз докладывать сразу, а не ждать, пока я сам вас найду. Отправляетесь спать, завтра прямо с утра обоим явиться в архив! Меня интересуют все случаи нераскрытых убийств за последние… хм, три года. Искать до победного конца! Задача ясна?

– Да, охотник. Мы все сделаем!

Себастьян направился домой, пытаясь понять: в верном ли направлении он мыслит? То, что убийца не оставлял следов, говорило о большом опыте. Да, предположение, что преступник – сам охотник или с ними связан, интересно и оставляет много пищи для теорий, но нельзя оставлять без внимания и иные версии. И ведь опыт не появляется сам собой, он приобретается. И в процессе этого приобретения уж наверняка случались и недоразумения, и ошибки, о которых могли остаться сведения в архиве. Если его помощники найдут хотя бы один факт, пусть незначительный, то, может быть, получится за него зацепиться и потянуть за ниточку.

Дом Себастьяна, купленный много лет назад во время одного из визитов в столицу на средства, происхождение которых он никогда не афишировал, стоял немного особняком от прочих строений. За домом находился пустырь. Тем дом и привлек охотника в свое время. С соседней крыши никто не смог бы сюда перепрыгнуть, чтобы забраться в окно, да и ставни крепкие, засовы надежные, а подвал – идеальная тюрьма и одновременно складское помещение, где можно хранить продукты, оружие и прочие необходимые вещи.

После второй королевской опалы дом долгое время пустовал, пугая соседей мрачным видом. Но никто, ни один из них, не решился пошуровать внутри в отсутствие нелюдимого хозяина. Грозная слава охотника сыграла в этом случае ему на руку. Поэтому, вернувшись, Себастьян застал все точно так же, как и оставил перед отъездом.

И это оказалось весьма кстати, учитывая, кого он привез с собой из Лодара.

Себастьян отпер тяжелую дверь, вошел внутрь и тут же запер ее вновь на ключ и на засов, и только потом зажег лампаду.

Роза сидела в темноте на стуле напротив двери и неотрывно смотрела прямо на него. Зрелище это испугало бы любого человека даже с крепкими нервами. Лодыжку девочки охватывала тонкая металлическая цепочка с вкраплениями серебра. Другой конец цепи крепился к кольцу, вмурованному в стену. Хотя Себастьян немного привык за прошедшее время к новым манерам Розы, каждый раз его пронзал озноб да мурашки бежали по коже, как от внезапного приступа страха.

Она так и не сумела стать полноценной младшей ведьмой, застыв в какой-то странной стадии полупревращения. Иногда девочка пыталась наброситься на него, но чаще – сидела и смотрела вот так, не моргая. И это пугало больше всего.

Рядом с ней на столе стоял кувшин с водой и тарелка с хлебом, овощами и куском вяленого мяса, но девочка за весь день почти не притронулась к еде.

– Хочешь спать? – тихо спросил Себастьян, стараясь не разбудить Найру, которая дремала тут же, рядом, в соседнем кресле, и не услышала, как открылась дверь. Он знал, что девочка не ответит и будет сидеть, пяля глаза на него, до того самого момента, пока он сам не отнесет ее в постель. Да и после не заснет еще долго, но будет молчать, думая о чем-то своем.

Он не мог ее излечить и не мог убить.

– Ладно, посиди еще… – решил он, а сам прихватил кувшин с водой, кусок сыра, ломоть хлеба и спустился по лестнице в подвал. Найре кормить пленницу, содержащуюся внизу, категорически запрещалось. Это он делал только сам, опасаясь, что ведьма, даже в нынешнем состоянии, сумеет подчинить своей воле бывшую рабыню.

Совет, который он дал барону Локошу, теперь пригодился и ему самому. Серебряная клетка стала новым жилищем для ведьмы.

– Добрый вечер… Сильва!

Он так и не смог научиться произносить ее имя без заминки, а она каждый раз это подмечала и довольно улыбалась, радуясь очередной маленькой победе. А больше ей, собственно говоря, радоваться было нечему.

Ведьма жила в клетке, никогда ее не покидая. Раз в день охотник приносил еду и питье и забирал отхожее ведро. Спала Сильва на старом матраце, кутаясь в старенькое платье, а ночами укрываясь легким одеялом – это все, что выдал ей Себастьян.

Но холод и прочие неудобства не сломали Сильву.

– Приш-ш-шел? – с тех пор, как ведьма попала в плен к охотнику и очутилась в клетке, голос ее переменился, стал свистящим, неприятным, словно змея заговорила, да и внешне Сильва претерпела изменения. Из прекрасной дамы, устоять перед которой не мог ни один мужчина, она превратилась почти в старуху с седыми волосами, кривыми зубами и постоянно слезящимися глазами. Она постоянно горбилась, ногти на ее руках и ногах отросли до неимоверной длины, на носу появилась огромная бородавка, из которой росло три черных волоса. Так действовала на Сильву серебряная клетка, меняя ее ежедневно, ежечасно.

А ведь ей не исполнилось еще и тридцати лет.

Такова цена ведовства.

Себастьян смотрел на нее с отвращением, но взгляд не отводил, заставляя себя подмечать все отталкивающие черты, чтобы подпитывать этим свою ненависть.

Ведьма так и не раскрыла ему судьбу Ласточки, она вообще ничего ему не рассказала. Даже как спаслась в тот далекий день из горящего дома. Кто ей помог? Или, может быть, что?..

– Продолжим наш разговор? – предложил Себастьян и откинул со стола кусок материи, прикрывавший инструменты. Клещи, тиски, молоток, иглы разных размеров – чего здесь только не было…

Сильва непроизвольно передернулась. Каждый вечер с того дня, как он подобрал ее беспомощную на поляне, он допрашивал ее, задавая по сути лишь один вопрос: где его сестра? И, какие бы методы он ни применял, заставляя Сильву балансировать на грани жизни и смерти, она не отвечала. Кричала, плакала, стонала, но не отвечала. Потому что знала: скажи она правду – и умрет в ту же минуту. Охотник не отпустит ее. А ведьма хотела жить…

Себастьян взял в руки клещи. Такими хорошо вырывать ногти.

– Ха-ха, охотнич-ч-чек, все никак не успокоиш-ш-шься?

– Где Ласточка? Кому ты ее отдала?

– Никогда не найдешь девч-ч-чонку, никогда! А если и найдеш-ш-шь, не обрадуеш-ш-шься!.. – Сильва рассмеялась каркающим смехом, потом закашлялась. Сил у нее уже едва хватало на то, чтобы взять кувшин с водой да откусить желтыми зубами хлеб. Пищей она никогда не пренебрегала, а Себастьян кормил ее исправно. Ему вовсе не нужно было, чтобы ведьма умерла от недостатка еды. Клетка убивала ее, но иначе, она забирала ведьмины силы, мешая творить ведовство.

А всем известно: если у ведьмы забрать ее силы до последней капли, то она либо умрет, либо вновь станет человеком.

Но охотник не хотел излечивать ее, он давно уже приговорил Сильву, имея на то полное право как судия и палач. И давно бы уже привел приговор в исполнение, но ведьма держалась, не выдавая главную тайну. И поэтому еще жила.

Себастьян отпер клетку, отложив клещи в сторону, и, забрав стоявший там пустой кувшин и тарелку, поставил на пол новый кувшин и порцию еды.