сознания. Максим мысленно посочувствовал бывшему сослуживцу. У него самого всё еще шумела голова от удара Алексея.

— Ты его знаешь? — спросил Саша.

— Это водитель из полиции. Иван Медяный.

— Интересно, что он тут делает?

— Не знаю… Мы с ним и не общались никогда. Только по службе. Во время дежурства. И то особо не разговаривали.

— Может, подстава? — с подозрением спросил Саша.

— Не уверен, — возразил Максим, — уж больно гематомы у него настоящие. Да и нос, похоже, сломан.

— Согласен, — нехотя согласился Александр, — что-то во всей этой истории перебор с расквашенными носами и подбитыми глазами…

— Помнишь, я рассказывал тебе про Лидию Комарову? — внезапно для самого себя сказал Максим.

— Ту, что, по твоему мнению, переносилась во времени?

— Да, так вот, у нее был медальон под № 5.

В воцарившейся тишине Максим пытался осознать, правильно ли он поступает, что открывает перед Александром все козыри. Но в сложившейся ситуации скрывать что-то он не видел смысла. После исповеди Александра, Максим доверял ему, хотя и понимал, что это чувство может быть результатом какого-нибудь психологического феномена, сродни стокгольмскому синдрому[23]. Но, даже если он ошибался в своих ощущениях, и Александр заодно с похитителями, это не имело никакого значения. Максим понял, что его похитители не обременены ни моральными убеждениями, ни правовыми запретами. И при таких обстоятельствах скрывать информацию, которая не представляет для него никакой ценности и не угрожает ни чьей безопасности, не имело никакого смысла. Зато, если он прав, и Александр с ним на одной стороне, эти сведения могут быть полезны.

— Ты хочешь сказать, что Лидия Комарова — это Катя Михайлова? — вытаращив глаза, спросил Саша. — Участница нашего эксперимента. Та, кого отправили после Алексея и передо мной?

— Да.

— И ты считаешь, — перешел он на шепот, — что она вернулась назад в прошлое?

— Ага.

— И у тебя есть что-то, подтверждающее этот факт? Кроме того, что ты уже сказал?

— Да, — кивнул Максим, — я с ней встречался лично. И она сама мне обо всем рассказала.

— И как она?

— Состарилась.

— Состарилась, — повторил Александр, смакуя слово, и пытаясь представить, что оно значит.

— Она вернулась в точку исхода.

— А ты уверен, что она именно та, за кого себя выдает?

— Ну, сейчас она живет под другой фамилией и скрывает свою личность. Но в целом, да. Я проверил отпечатки пальцев и ее почерк. Все сходится. Сомнений, в принципе, нет.

Александр задумался.

— И как, говоришь, она вернулась обратно? Пришла в лес и нырнула в одно из озер?

— С ее слов, да, — кивнул Максим.

— И вернулась точно в точку исхода?

— Приблизительно. Спустя семь дней.

— То есть возвращение все же возможно?

— Получается, что так…

— А про остальных темпонавтов тебе что-нибудь известно?

— Есть догадки про Ирину. Помнишь, я говорил, что у меня был материал про найденные в лесу скелетированные останки? Так вот, похоже, что останкам несколько сотен лет. Но пломбы на зубах у черепа современные. Из ХХ века. Есть неофициальные положительные результаты идентификации это черепа и фотографии, предположительно принадлежащей Ирине Кузнецовой. Плюс на месте обнаружения останков я нашел медальон под № 1.

— Ира, — кивнул Александр, выходит, она умерла?

— Да, много веков назад. Дожив лет до шестидесяти. Так что, горевать о ней особо нечего.

— Так-то да, но я ведь видел ее всего два месяца назад. По моему календарю. В день эксперимента. Она была жива-здорова! И молода. Понимаешь?

— Если честно, то всё это с трудом помещается в мою голову. И я не хочу в это верить. И не поверил бы, если бы не проверил возможность временных перемещений на своей шкуре!

— Да, — ухмыльнулся Саша, — это действительно за гранью понимания. И очевидное свидетельство мощи советской науки!

— Но ведь эксперимент-то фактически проводили по наитию.

— Тем не менее, — возразил Александр, — эксперимент все-таки прошел удачно. Смогли же они темпонавтов отправить в разные точки прибытия. И один даже смог вернуться в точку исхода. Странным является то, что всё это невероятное исследование почему-то свернули. Ведь подобные результаты эксперимента прогнозировались. А полученные данные можно было использовать для дальнейшего изучения. Вот это не укладывается у меня в голове. Почему эксперимент вдруг свернули?

— Всё это довольно просто объясняется, — неожиданно раздался усталый голос Медяного.

Максим и Александр с удивлением повернули в его сторону головы. Медяный в этот момент с явным усилием усаживался на полу, прислоняясь спиной к стене.

— Что Вы имеете в виду? — серьезным тоном спросил Александр.

— А то, что исследование аномальных временных субстанций было прекращено по прямому указанию из ЦК КПСС.

— Ты тоже в теме? — изумился Максим. — Ты все время знал про эти озера и путешествия во времени?

— В общих чертах, — кивнул Медяный.

— А если подробнее? — Александр был настроен решительно.

— А подробнее на эту тему я не уполномочен распространяться, — устало проговорил Медяный, закрывая глаза, — сведения, составляющие государственную тайну…

— Нет, уж, — не сдавался Александр, — сказал «А», говори и «Б»!

— Не имею права, — безапелляционно заявил Медяный, — извините, голова болит. Сотрясение, наверное. Мне отдохнуть надо…

— Потом отдохнешь! — с нескрываемым раздражением объявил Александр. — Рассказывай, давай!

Медяный никак не отреагировал. Максим почти восторженно смотрел на него. Кто он такой? Агент ФСБ… Или еще какой-нибудь засекреченной службы? Уж точно не простой водитель дежурной части. Его умение скрывать свою личность вызывало восхищение. Почему-то, когда речь заходила о внедрении спецагента в какую-нибудь организацию, представлялись накладной нос, приклеенные усы, нарисованные татуировки, фальшивый паспорт и стильная одежда. Стилисты секретной службы должны были отработать на все сто. Но в данном случае шаблон не подходил. Медяный никогда не выглядел стильным. Особенно с этими своими вечными грибами, рыбалками, охотами, дачами, женой и тёщей, которые, похоже, приносили ему неподдельную радость. Стало быть, всё это было настоящим, а не приклеенным. И именно это позволило Медяному настолько правдоподобно вписаться в коллектив лучской полиции, что никто, даже начальник отдела полиции Накаряков, ни за что бы не заподозрил в этом прозаичном подчиненном, носящем в повседневной жизни немодный джинсовый костюм, глубоко законспирированного агента государственной спецслужбы. Максим невольно позавидовал Медяному. Вот, у кого служба была интересной, полной тайн и загадок, не то, что рутина участкового…

— Эй, не спи! — не сдавался Александр.

Но Медяный, похоже, занялся именно тем, чего хотел не допустить алчущий правды Александр. Тот ещё пару раз попытался привлечь внимание нового узника и разбудить его, но все напрасно. Медяный демонстрировал поистине непоколебимую выдержку. Или удивительно крепкий сон.

Александр и Максим какое-то время сидели молча, размышляя каждый о своем. И о Медяном. А потом тоже провалились в объятия Морфея. Тот