Элен, Франсуаза и Шанталь дружно кивнули в знак согласия. Полин продолжила:

– Эта наивная надежда на то, что он вернется, долго жила во мне. Я даже не хотела, чтобы он умолял меня дать ему еще один шанс. Глупая, влюбленная, вечно сомневающаяся в себе женщина, я уже считала, что это он должен предоставить мне шанс. И потом, в один прекрасный день я услышала песню. Я прекрасно помню, как это было. Все до сих пор стоит перед моими глазами. Тогда я работала в больнице. Как раз находилась в палате пациентки, а песня зазвучала по телевизору. Все случилось неожиданно, мы разговаривали совсем о другом, но слова песни тут же выдернули меня из настоящего, заставили забыть обо всем, проникли прямо в сердце. От этой песни у меня внутри все перевернулось. Хотелось спрятаться, чтобы поплакать, но еще больше хотелось дослушать ее до конца. Она освободила все те чувства, что я носила в себе много лет. В тот день я услышала слова, которые я хотела бы услышать от своего мужчины и которых мне никто никогда не скажет: «When I was your man». Когда я был твоим мужчиной. В этой песне парень раскаивается в том, чего не сделал для своей любимой, когда это было еще возможно. Не покупал ей цветы, не танцевал с ней, не слушал ее… Я давно перевернула ту страницу, перестала ждать человека, что меня бросил. Но эта песня по-прежнему меня волнует. На вашем месте я попробовала бы ее. Все мужчины должны выучить ее текст наизусть, чтобы знать, что нужно делать, пока еще есть время, чтобы им никогда не пришлось ее петь.

Пасмурная погода ускорила наступление темноты. Две машины. Две команды. Один план. Еще более безумный, чем предыдущие. И еще более рискованный.

В машине Ромена собрались мужчины. В машине Полин – женщины. Никаких причин для такого распределения не было, оно произошло само собой. Тысячи лет цивилизации так и не изжили некоторые атавизмы.

Учитывая нервозность Ромена, Тома предпочел сесть за руль – даже если сам он был ненамного спокойнее. Он ехал впереди. На подъезде к центру города постоянные попытки Полин его обогнать стали напоминать преследование.

– А если она не придет?

– Это не ваша проблема, Ромен. Успокойтесь. Все будет хорошо. Мы доставим вам Эмму, а дальше уж дело за вами.

Сидящий на заднем сиденье Майкл был втиснут между Жан-Мишелем и Франсисом. Для такого случая женщины собрали ему костюм из различных предметов одежды подходящего размера, позаимствованных у всех мужчин. В итоге тенор был одет в единственную рубашку доктора, выходной пиджак месье Феррейра, брюки Ромена и новые ботинки полковника. В целом он смотрелся очень достойно. Однако в зеркало заднего вида Тома прекрасно видел, что исполнитель чувствует себя не лучшим образом.

– Майкл, расслабьтесь.

– Легко сказать. Если бы это было не для вас, я бы выпрыгнул на ходу.

Франсис и Жан-Мишель переглянулись. Кого из них вытолкнул бы Майкл?

– Вы хоть понимаете, что я никогда не пел на публике? Даже перед своей матерью. Даже перед вами! А теперь мне придется это делать посреди улицы!

Франсис попытался его успокоить:

– Не бойся, мы будем рядом. Если толпа тебя напугает, просто закрой глаза. Я сделал так однажды, когда мне нужно было на парадном плацу произнести речь перед генералом и целым полком. Меня всего трясло при мысли о том, что мне придется выступать перед большими шишками… И тогда я закрыл глаза! Правда, когда я их открыл, то обнаружил, что развернулся в другую сторону и адресовал свою речь кочегарке. Странно, но никто мне этого потом ни разу не припомнил…

– Ничего себе успокоил, – усмехнулся Жан-Мишель.

* * *

Когда машины припарковались, обе группы встретились на тротуаре. Шанталь подошла к Ромену:

– Не стой с таким видом, дружок, мы все здесь, чтобы тебя поддержать! Не считай этот вечер испытанием, считай его счастливым шансом. Если бы такой красивый молодой человек, как ты, пел мне серенады, клянусь, я стала бы твоей где захочешь и когда захочешь!

Элен ее перебила:

– Шанталь, перестаньте его пугать. Пусть он ни на что не отвлекается, особенно на нас. Ромен, вы должны думать только о своей красавице. Я уверена, что она оценит ваш поступок.

– Мне страшно.

Наклонившись, Элен прошептала ему на ухо:

– Это лишь подтверждает, что вы ее любите… Это лучшее доказательство для любой женщины.

Франсуаза пыталась поправить костюм Майкла. Тому не стоялось на месте.

– Великие артисты всегда волнуются перед выходом на сцену, – убеждала Франсуаза. – Я помню, что ощутила, услышав вас в первый раз. У меня до сих пор мурашки по спине бегают. Не на вашем страхе вам нужно сосредоточиться, Майкл, а на вашем исполнении и его воздействии на людей. Тем, кто вас услышит сегодня, очень повезет. Знаете, многих великих талантов нашли именно на улице. Но, насколько мне известно, никто из них не служил такому прекрасному делу, как вы сегодня вечером.

– Вы очень любезны, мадам Кенон. И все же я очень боюсь, что у меня не получится. Мы так мало репетировали…

– Я вас слышала совсем недавно. И могу вас заверить, что каждая женщина будет надеяться, что вы поете именно для нее. Правда, нам достаточно одной.

Тома проверил свой телефон и спросил Полин:

– Ваш телефон полностью заряжен?

– О боже, какой ужас! Я забыла его зарядить, он вот-вот разрядится…

Тома тут же запаниковал:

– Вы вообще себе представляете…

– Что вы на взводе? Да. Расслабьтесь, доктор. Разумеется, мой телефон заряжен полностью. Вы меня сегодня спрашивали об этом раз двадцать минимум…

– Не обижайтесь, я нервничаю.

– Мы все нервничаем.

Потом тихо добавила:

– Я догадываюсь, что вы чувствуете. Для вас очень важен этот вечер.

– Особенно он важен для них.

– Мы сделаем все возможное.

– Позвоните мне, как только ее увидите.

– Слушаюсь. Обещаю также передать от вас привет котенку, вырезанному на дереве.

– Спасибо.

Словно спортсмен перед стартом, Тома сделал глубокий вдох и резко выдохнул, чтобы расслабиться.

– Пора.

Каждый собрал свою группу, готовясь к операции.

– Полин?

– Если вы опять спросите, заряжен ли мой телефон, я вас укушу.

– Что бы ни случилось сегодня вечером, хочу вам сказать, что, если бы мне повезло узнать вас раньше, я бы никогда не стал ждать, пока вас потеряю, чтобы понять, как много вы для меня значите.

– Спасибо. Сказать вам фразу, которую вы сейчас хотели бы меньше всего услышать?

– Послушайте…

– Меня научил этой терапии один великий врач. Я читаю вашу душу, как раскрытую книгу. Вы слышите только мой голос, и меня это устраивает. Меньше всего на свете вы хотите услышать, что ваша жизнь уже прожита, что вы дряхлый старик, что никто уже вами не прельстится, что вы упустили свой шанс и что вы самый худший в мире партнер и вдобавок бездарный отец, придумавший заварушку, в которой мы все рискуем сгинуть сегодня вечером.