Тома застыл на месте. В зоопарке, поселившемся в его мозгу, зверушки с громкими воплями бросились врассыпную.

– Не огорчайтесь, доктор. Все это неправда, и, если кто-нибудь вздумает вам это сказать, я сама набью ему морду.

Место Тома продумал очень тщательно. Куда бы ни направилась Эмма сегодня вечером, она неизбежно пройдет через этот перекресток.

– Ромен, садитесь здесь, а вы, Майкл, встаньте сюда, пожалуйста. Если мои предположения верны, девушка должна выйти сюда с улицы, расположенной как раз напротив.

Доктор проверил готовность войск. Франсис, стоявший на углу перекрестка, поднял большой палец, показывая, что позиция выбрана отлично. Рядом с ним Жан-Мишель уже вел наблюдение.

Майкл, словно стоя на краю пропасти, боялся смотреть перед собой.

– Откуда у вас такая уверенность, что она пройдет здесь?

– Я изучил план города, этот перекресток находится на пути к торговым галереям и к ее автобусной остановке…

Заметив странный взгляд Ромена, Тома тут же осекся. Неужели он сболтнул лишнего?

– С ума сойти, ведь в этом квартале она еще и ходит в кафе с подружками. Поразительное совпадение…

Доктор облегченно вздохнул и вспомнил о том, что Даршил говорил по поводу случайностей.

Телефон Тома зазвонил.

– Да, Полин?

– Она только что вышла из училища. Мы все распределились по ключевым позициям на ее пути. Бедняжка, видели бы вы ее… Такая грустная и усталая, что просто не узнать.

– Вы хотя бы уверены, что это она?

– За кого вы меня принимаете? Да, вы заслуживаете, чтобы я притащила вам первую встречную. Следите за своей командой, я управлюсь со своей. Девочки против мальчиков. В конце подсчитаем очки.

– Вы ненормальная. Оставайтесь на связи.

– Сейчас она разговаривает с какой-то девчонкой, но по ее позе видно, что она пытается скорее закончить беседу и уйти. А как у вас дела? Как наши артисты?

– Трясутся от страха, все по разным причинам.

– Оба сегодня играют по-крупному. Внимание! Эмма распрощалась со своей приятельницей. Пересекает площадь. Черт, какие же они все-таки юные! Просто не верится, что через год они тоже будут работать медсестрами. Они же совсем дети! А может, это я стала старой…

Медсестра спохватилась:

– Доктор?

– Да.

– Забудьте, что я только что сказала.

– Уже забыл.

– Обманщик.

Майкл разогревал голос. Лишь несколько прохожих обратили внимание на высокого парня и сидящего у его ног гитариста. Ромен брал аккорды наугад, разминая пальцы, Майкл распевался рядом с ним. Полнейшая какофония. Если бы им вздумалось попробовать заработать денег, вряд ли у них что-то вышло. Неважно. В нужный момент они будут стараться не ради денег, а ради чего-то гораздо более важного.

В ухе Тома снова раздался голос Полин:

– Эмма идет по улице Коломб. Проходит рядом с Шанталь. Все в порядке. Нет, погодите, она как будто колеблется. Останавливается. Но что она делает?

– Она собирается пойти по другой дороге?

– Нет, к ней пристает Шанталь. Она берет ее за руку. О чем-то говорит. Зачем она тискает ее пальцы?.. Бог мой! Кажется, Шанталь собралась гадать ей по руке!

– Мы же просили – без импровизаций!

– Не волнуйтесь. Я готова вмешаться. Надеюсь, она не собирается заразить ее проказой!

– Как вам удается шутить в таких ситуациях?

– Знаю, многие завидуют этому небесному дару. В некоторых странах меня даже считают божеством. У вас никогда не возникало желания мне поклоняться?

Тома не смог сдержать улыбки.

– Отлично, – продолжила Полин, – Эмма отбилась от Шанталь и идет в нужном направлении.

Тома выдохнул и знаком показал ребятам, что пока все идет по плану.

Благодаря Полин, которая ему звонила, он мог отслеживать передвижения дочери в реальном времени. Эмма прошла мимо Элен, затем мимо Франсуазы – на часах было ровно 19:19, поэтому последняя увидела в этом хороший знак.

Жан-Мишель, который был выше Франсиса, увидел ее первым. Он принялся размахивать руками, а его сообщник бросился к артистам, как будто красноречивые жесты месье Феррейра не были достаточно ясными.

Параллельно Полин сообщила по телефону:

– Вы должны ее увидеть с минуты на минуту.

– Большое спасибо, отключаемся и скрещиваем пальцы.

– Удачи ребятам. И вам тоже, Тома.

Медсестра закончила разговор.

– Майкл, Ромен, ваш выход через несколько секунд. Ждите моего сигнала. Сделайте глубокий вдох и выложитесь на полную катушку.

Доктор отошел и встал за углом витрины. Увидев, как Эмма выходит к перекрестку, он подал сигнал к действию.

Ромен ударил по струнам гораздо громче, чем во время тренировки. Зазвучала мелодия, и Майкл начал петь. Голос тенора пронесся вдоль тротуара, словно вспыхнувший порох в ночи. Он пел с закрытыми глазами, в отблесках витрин и фонарей. У обоих мужчин было всего три минуты, чтобы превратить тупик в поле возможностей.

В песне говорилось о кровати – слишком широкой для того, кто теперь спит в ней один. Это было признание мужчины, страдающего всякий раз, когда он слышит имя той, кто уже не с ним. По его вине.

Первые прохожие, заинтересовавшись, повернули головы. Некоторые уже останавливались. Эмма приближалась, но была еще далеко. Тома не сводил с нее глаз, как всякий раз, когда следил за ней, пытаясь заглянуть к ней в душу. Однако сегодня вечером он был здесь не для того, чтобы изучать ее, а для того, чтобы понять, каким будет ее вердикт. Он не планировал пытаться как-то влиять на решение Эммы. Он не хотел вмешиваться, просто стремился сделать все возможное для того, чтобы у нее был выбор. Если она пройдет мимо, ничего не заметив, наверное, он рискнет ее остановить, чтобы привлечь внимание к музыкантам. Нельзя терять ни секунды, поскольку другой такой возможности уже не будет. Это наверняка все усложнит, поскольку столь активное участие в жизни чужого человека трудно будет объяснить одной лишь доброжелательностью. Чтобы так усердствовать, нужны веские причины. Неважно. Сейчас речь шла не о нем, он сражался за них. За Эмму и Ромена.

Наблюдая за развитием событий, Тома вдруг осознал, что сделал бы для этой пары то же самое, окажись виноватой Эмма. Сегодня вечером он не стремился подчинить судьбу интересам своей дочери. Прежде всего, он пытался дать второй шанс юной паре, потому что не хотел, чтобы она так глупо распалась.

Майкл с Роменом были великолепны. Все больше людей останавливалось, чтобы послушать их. Тома не ошибся. Никто лучше Майкла не мог вложить в эту песню столько чувства. Сейчас он был идеальным голосом Ромена.