— А что здесь делают близкие создания, что обвинен в предательстве короны? — специально спросила, повысив тон. Хотелось услышать каким образом выкрутиться из щекотливой ситуации Виктор. Ведь он специально пригласил Ан Брадосов, чтобы показать час своей победы и торжества над прочими. Тщеславное и самовлюбленное создание жило внутри императора. Но по закону планеты рода, замешанные в сомнительных делах, отлучались от дворца.

— Как могу не пригласить на свадьбу один из императорских родов? Жаль их осталось так мало. Всего два Андос и Ан Брадос. Вы, наверное, слышали легенду о Шилане и его брате близнеце? — уходя от ответа начал рассказывать мне историю Виктор.

— Род Ан Брадос готов покинуть пределы обеденного зала, — грубо и с прищуренными глазами, что выражали пренебрежение, сказал Нивер.

— Прошу Вас не торопить события, вина вашего сына не доказана. Возможно, она не полна и ему грозит родник по добычи, скажем, амелиса. Малик очень любит запретные плоды

Произнесенные слова вызвали полнейшую тишину. Создания замерли на полпути приземления на стул, нетерпеливые с прибором во рту, а дамы, которым мешал шлейф от платья, запутались в юбках.

— Благодарю, — скрипя зубами, выдавил из себя Нивер Ан Брадос.

Император похлопал в ладони, отпуская мою руку и давая возможность дотронуться за металлического предмета в кармане. Рассадка продолжилась, придворные приступили к трапезе в полном молчании, а я так и не смогла отважиться достать иглу.

Виктор снова похлопал ладонями. Вокруг загудели. Словно мужчина кукловод, который начинает новое представление.

Украдкой поглядывала на Нивера и Милу, которая годилась мне в матери. Старая дева, что на Марине отправилась в служительницы храма богини Марины. В голове промелькнула шальная мысль о том, что стоило бы попросить помощи у высших сущностей, но я подавила глупый порыв. Пусть Великая оставит свою благодать для дальнейшей жизни и даруем счастье.

— Смотрю, вам очень интересен род Ан Брадос, с которым не удалось породниться дважды, — сказал император с ехидством, унижая мое достоинство. И не дав возразить, тут же добавил, — кстати, о родственниках. Ваш отец отбывает на Юту, где будет дожидаться решения галактического совета. Хотите увидеть последний взлет Великого Александра.

Слова звучали, как угроза. В душе разыгралось волнение. На теле выступила испарина, а сердце быстро-быстро заколотилось. Страх пришел неожиданно, стоило взглянуть на довольное выражение лица императора. Мужчина сиял, а мне становилось все тяжелее дышать.

— Поднять купол! — отдал приказ Викториан. — Прошу! Вы можете связаться и попрощаться с отцом.

“Папа!” — позвала мысленно, но никто не ответил. с четвертой попытки отец отозвался.

“Софи, — раздался в голове еле слышный голос Александра, — Я в полном порядке, моя девочка. Иен со мной.”

От знакомого голоса и имени Иена руки стали холодными, а губы задрожали. Глаза защипало. К горлу подступил плотный комок. Усилием воли, я подавила порыв и взяла себя в руки.

В это время потолок над головой и часть стены слева опустилась, открывая потрясающий вид на далекие Алманские горы и предшествующие им долины. Завораживающая и смертельно опасная красота, которая чуть не стоило жизни мне и моему отцу.

— Вон там! — указал пальцем на летящий вдалеке корабль император. Я сразу узнала черно-матового монстра, который принадлежал Малику Ан Брадосу.

Происходящее мне не нравилось. Плохое предчувствие рвало душу на кусочки.

Виктор протянул специальное устройство, что использовали военные для рассмотрения цели на далеком расстоянии. Дрожащими пальцами приняла и поднесла прибор к глазам.

Яркая вспышка ослепила. Обломки корабля начали усеивать поверхность планеты. А мой мир рухнул. Два самых любимых мужчины только что отправились к озеру душ.

Я сунула руку в карман, вынула иглу и с силой воткнула в свой палец. Зачем жизнь полная боли и отчаяния?!

Малик

Наставник отвел мадам Финт в столовую для преподавателей, куда последние не отваживались заходить, боясь испортить спортивные фигуры. Местная кухарка, урожденная маанка с планеты Крама, готовила божественно. Но имела весьма большой недостаток — болтливость. И все бы ничего, да вот если поймает кого и возжелает поделиться душераздирающей историей, то считай пропал. В этом вопросе дамы смогут найти общий язык.

— Как Вас зовут? — обратился к той, что стояла около Иена и стреляла неприлично глазами.

По комнате разлетелся приятный женский смех:

— Милый мой мальчик, называй, как пожелаешь. Такие, как я ни имени, ни рода не имеют, — улыбка продолжала украшает лицо женщины, а вот слова сквозили холодом и печалью.

Подумалось, какую жизнь она вела и знала ли счастье?!

— Мадам Лан Финрес теперь тебе разрешено называться так, — сердито сказал Иен. Видимо, брат уже ни раз говорил женщине о роде, к которому она может относиться.

— Лан Финрес, — словно выплюнула произнесла женщина, — проклятый и забытый всеми род.

А потом вдруг начала свой короткий рассказ.

— Отец Викториана потерял жену и безутешным горем отправился искать ласки у тех, кого ненавидел и презирал всей душой. Родовой дом Лан Финресов славился на всю округу нетерпимостью к созданиям с Виты.

И вот остался последний из мужчин этого рода, и он пришел в нашу обитель. Мать выбрала самую юную и неопытную девушку, чтобы мужчина не смог испытать удовольствия. Отказать не позволялось законом.

Тонкий, как карандаш, с черно-пепельными волосами и бледными, полными боли, глазами, — женщина вздохнула. Но никто не осмелился прервать ее рассказ.

— Знаете, женщины с Виты не могут влюбляться. Говорят, в организме не вырабатывается специальный гормон. Но даже у самого совершенно механизма случаются сбои.

— Вы полюбили его? — удивился простому признанию.

— Да, — второй вздох и небольшая пауза. Тишина, что завораживает в предвкушении продолжения. — Я думала, что взаимно. Но стоило животу округлиться, как милый простился с порочным домом и вернулся в лоно семьи, потому что там остался малолетний сын Виктор.

Впервые я пожалел падшую женщину. Она выглядела усталой и болезненной. Годы воспоминаний давили своим грузом, усиливая с каждым прожитым часом обиду.

— Ребенка принесла на порог родового дома с запиской, на которой коряво вывела “Викториан”, ведь писать толком не умела. Да и не нужно такое умение простой рабыни.

Удивился еще больше, ведь любовницы с Виты хорошо выглядели, умели поддержать разговор и писали стихотворения, дабы ублажить не только тело, но и слух, глаза и душу клиента. Если женщина говорила правду, а лгать не было смысла, то Лан Финресу подсунули прислугу.

С одной стороны я испытывал жалость, с другой ликовал, ведь такое родство не позволит Викториану даже торговлю вести.