— Тише, тише… — одернула ее Акико. — Что в этом такого удивительного? Неужели ты в свои годы не знаешь этих вещей? Подвинь-ка лучше лампу. Ничего не разобрать… Неужели у всех врачей — такой отвратительный почерк?

Удивлению Норико не было предела — обычно дамы читали сборники стихов и увлекательные романы, но разве врачам положено писать стихи и романы? Она подобралась поближе, стараясь заглянуть в книгу.

— «Пэнь-цзу сказал: если мужчина и впрямь хочет извлечь для себя большую пользу, то лучше всего иметь дело с женщиной, невежественной в любовном искусстве», — прочитала Акико, сразу переводя с китайского на японский. — Продолжать?

— Продолжай, — неуверенно отвечала юная супруга государя. — Пока в этом нет ничего зазорного…

— «Следует сближаться с девушками, цветом лица подобными ребенку. Если девушка старше четырнадцати-пятнадцати и моложе восемнадцати-девятнадцати лет, то она вся отдается мужчине с великой для него пользой. Возраст женщины не должен превышать тридцати лет. Если же ей еще нет тридцати, но она уже рожала, то пользы от такой женщины быть не может», — и Акико негромко рассмеялась.

— Хорошо, что наши мужчины не читают таких книг, — заметила госпожа Кокидэн. — Если вдуматься, они и «Кокинсю» с «Манъесю» не все до конца дочитали…

Акико перевернула несколько страниц.

— Обычные мужские глупости, — объяснила она в ответ на удивленный взгляд Йоко. — Про то, что мужчине нужно иметь как можно больше женщин, и тогда он достигнет долголетия. Особенно забавно, когда этими глупостями забивает себе голову мужчина, которому и с одной-то не управиться.

Госпожа Кокидэн смутилась, а Йоко одобрительно закивала.

— Ага, вот тут уже более занятно! — обрадовалась Акико. «Укрепить можно не только мужскую силу ян, то же относится и к женской силе инь. Си-ван-му обрела путь достижения бессмертия, укрепив свою силу инь. Каждый раз, когда она соединялась с мужчиной, тот немедленно заболевал, но ее лицо оставалось гладким и лоснящимся и не нуждалось в припудривании».

— Что же она делала с ними? — удивилась Йоко.

Акико глазами пробежала ряды иероглифов и с огромном удивлении пожала плечами.

— Или я не поняла чего-то важного, или этот Тамба Ясуери, когда переписывал китайские трактаты, понаделал ошибок! — воскликнула она, и сразу же на нее зашикали. — Вот что делала Си-ван-му: «Она регулярно питалась молоком и играла на пятиструнной цитре»!

Воцарилось потрясенное молчание.

— Выходит, мне нужно поить своих дам только молоком и заставлять их играть на цитре? — неуверенно спросила госпожа Кокидэн. — Да кто он такой, этот Тамба Ясуери, чтобы мне слушаться таких странных советов?

— Он был знаменитым врачом, к тому же родом из Китая, — объяснила Акико. — Он собрал старинные китайские трактаты об искусстве брачных покоев и свел их воедино. Ничего более достойного об этом в Хэйане просто нет…

— Ну и очень плохо… — прошептала Йоко. — Нет ли там чего поумнее, чем молоко и пятиструнная цитра?

— Есть кое-что странное, — просмотрев страницу, сообщила Акико. Он пишет, что женщина должна, соединяясь с мужчиной, иметь спокойствие в сердце и твердость в мыслях. И не расточать преждевременно свое семя инь. Если же ее семя инь иссякнет, то она будет чувствовать себя истощенной, а это способствует простуде…

Женщины переглянулись. Положительно, даосская премудрость не укладывалась у них в рассудке.

Норико слушала и ушам не верила. Один голос Фудзивара Нарихира бросал ее в дрожь, а Тамба Ясуери еще проповедовал о спокойствии и твердости в самые долгожданные мгновения! Стоило тайком проносить подобные глупости во дворец Кокидэн, да еще в корзине с нижними платьями…

* * *

Как раз в это время Фудзивара Нарихира, Минамото Юкинари и еще несколько молодых придворных уже миновали дворец Рэйкэйдэн и шли вдоль галереи дворца Дзенэйдэн, рассуждая, чем бы еще себя развлечь.

— Говорят, во дворце Кокидэн появилась новая дама, — сказал То-дзидзю, он же — Фудзивара-но Каминобу, дальний родственник Нарихира, такой же молодой, но уже достигший солидного положения при дворе. — Надо бы послать ей стихи. Посмотрим, как ответит!

— Уж не она ли, Нарихира-сама? — шепнул Юкинари старшему другу.

— О три сокровища святого Будды! — воскликнул Нарихира. — Если я преждевременно покину этот суетный мир, то лишь по твоей милости! Мы уже написали письма всем дамам из дворца Гекася, из дворца Коредэн, из дворца Токадэн и даже из дворца Сигэйся! Скоро мы начнем писать письма служанкам, ткачихам из государевых мастерских и кухонным девчонкам! Я от всей души желаю тебе, чтобы ты нашел свою красавицу в ведомстве дворцовых уборок с метлой в руке!

— Но мы в двух шагах от дворца Кокидэн, — заметил То-дзидзю. Можно послать стихи кому-то из знакомых дам, вызвать их на обмен посланиями и таким образом узнать про новенькую.

— У них дни удаления, видишь, и ситоми опущены… — Фудзивара Нарихира пригляделся. — Однако дамы, уложив госпожу Кокидэн, сами спать не торопятся. Можно даже подслушать, о чем они там толкуют. Представляешь, как они смутятся, когда мы им завтра на это намекнем!

— Тише! — и То-Дзидзю увлек приятелей за угол. — Что-то у них там случилось.

А случилось то, что госпожа Акико обнаружила за ширмой Норико и рассердилась. Если бы хоть Норико догадалась притвориться спящей! Но всеми сразу стало ясно — она слушала, о чем беседуют дамы над крамольной книгой. И за это была выставлена на галерею.

— Раз уж ты все равно не спишь, то последи, чтобы никто из молодых бездельников нас не побеспокоил, — велела Акико.

Норико и уселась на холодном полу, подоткнув под себя полы зимних платьев и приготовившись к бессонной ночи.

— Служаночка! — обрадовался самый юный, четырнадцатилетний Минамото Митидзане, дальний родственник Юкинари. — И прехорошенькая!

— Это же девчонка Норико, — презрительно заявил Юкинари.

— Вот и замечательно. Сейчас она передаст дамам наше послание, сказал Нарихира. — Юкинари-сама, ты еще не раздумал?

— Нет, конечно!

Молодые господа подозвали слугу, который нес их письменные принадлежности и светильник.

Минамото Юкинари, еще не очень привычный к поэтическим перестрелкам, посмотрел первым делом на Фудзивара Нарихира.

— Не знаешь, с чего начать? — понял тот. — Погляди вокруг. Видишь — снежная гора еще не растаяла, того гляди, опять пойдет снег. Разве это не печально?

— Начинать переписку с печали? — усомнился То-дзидзю. — Прилично ли?

— Попробую так… — Юкинари, щеголяя красивым почерком, быстро вывел пять строк, похожих на свисающие весенние ветви, еще не раскрывшие почек:

Летящий пеной белый снег, О, нынче ты не падай, умоляю, Ведь нет здесь никого, Кто рукава мои из белой ткани Сумел бы осушить.

— Даже переписывать не надо! — обрадовался маленький Митидзане.

— Отдай девушке, что сидит на галерее. Скажи — господин Фудзивара Нарихира и господин Минамото Юкинари шлют дамам,