прихватил с собой и обрывки веревок — чтобы ввергнуть путешественников в пущее недоумение.

Оказалось, что повозка стоит в самом углу двора, и чтобы вытащить ее, придется просить хозяев других повозок, чтобы они велели оттащить свои экипажи в сторонку. На постоялом дворе оказалось и несколько столичных жителей, путешествовавших не менее роскошно, чем Фудзивара Нарихира.

— Не хочешь ли ты избавиться от этого сокровища? — поинтересовался Остронос. — Если ты думаешь, что окрестные жители придут в восторг, увидев монаха с такой штукой на кэса, то ошибаешься. Первым делом на тебя донесут властям.

— От него можно избавиться только вместе с кэса, — буркнул Бэнкей. — Давай-ка сперва отсюда выберемся.

— Перенести тебя через изгородь? — спросил тэнгу. Далеко унести Бэнкея он не мог, да это и не требовалось.

— Тихо! — шепнул Бэнкей. — Сюда кто-то спешит. Ну-ка…

Они затаились, присев на корточки, за повозкой.

— Почтенный наставник! — послышался взволнованный шепот. Отзовитесь, благочестивый наставник! Я не знаю, в каком вы экипаже!

— Девичий голос, и весьма, весьма благозвучный, — ехидно заметил тэнгу. — Что же ответит глубокоуважаемый и праведный наставник?

— По-моему, это Норико… — Бэнкей осторожно выглянул, но не увидел решительно никого. — Надо убедиться…

— Я должна сказать вам нечто важное, отзовитесь!.. — требовал девичий шепот.

— Отзовись, раз уж тебя так просят, — подтолкнул его тэнгу.

— А если это — Рокуро-Куби?

Все трое помолчали, вслушиваясь в ночную тишину.

— Благочестивый наставник, вы спите? — растерянно спросила девушка. — Что же делать-то?

— Я не чувствую близости нечисти, — сообщил Остронос, — а ты, монах?

— Я тоже. Но, может быть, она еще слишком далеко, чтобы я ощутил?

— Да нет же, совсем близко. И это наверняка Норико.

Бэнкей выпрямился, собираясь выйти к девушке из-за повозки. Но тут раздался еще один голос.

— Норико! Куда это ты направилась? — сердито спросил старший кэрай. — Если тебе по твоей надобности, то ты заблудилась! И ступай-ка сюда, я что-то важное тебе скажу.

Тут только Бэнкей и тэнгу увидели девушку. Закутанная в тяжелое зимнее одеяние, она нерешительно шла навстречу Кэнске.

— Не сердитесь на меня, дядюшка, госпожа кошка поела и спит, торопливо сказала она, оказавшись прямо перед старшим кэраем.

— Зачем мне сердиться на тебя, дурочка? Присядем-ка мы на оглоблю, и я тебе кое-что расскажу, от чего твое сердечко обрадуется, — Кэнске добродушно приобнял девушку, усаживая ее, и устроился рядом сам. Слушай внимательно. Перед тем, как ложиться спать, господин Фудзивара-но Нарихира изволил подозвать меня. И говорит — ты, старший кэрай, кажется, родственник этой девушки, которая смотрит за госпожой кошкой? Я, конечно, отвечаю — не то, чтобы родственник, но с малых годков знаю. Это, говорит господин Фудзивара, одно и то же. И, говорит, вот у меня для девушки сверток дорогого шелка. Она будет служить при дворе, так пусть сошьет себе красивое платье. Тут два куска шелка, пусть она сошьет себе платье цвета вишни.

— Цвет вишни — это белое на розовом исподе? — обрадовалась девушка. — Как кстати, это же весенний цвет!

— Не перебивай пожилого человека, — одернул ее Кэнске. — Это еще не все. Господин Фудзивара сказал еще — ему понравилось, как ты заботишься о госпоже кошке. И еще — он уверен, что ты будешь хорошо прислуживать госпоже Йоко. И еще — он заметил, какие у тебя длинные и блестящие волосы, когда ты с госпожой кошкой выходила из носилок.

— Уж не хочешь ты сказать, дядюшка, что я полюбилась господину Фудзивара? — удивилась Норико.

— И это было бы для тебя большой удачей. Ты послушай, — и Кэнске устроился на оглобле поудобнее. — Во-первых, он знатный вельможа, и он сделает тебе дорогие подарки. У тебя будет много платьев всех цветов. Во-вторых, когда ему не захочется больше оказывать тебе любовное внимание, ты будешь носить его послания госпоже Йоко и обратно, будешь устраивать им свидания…

— С чего ты так уверен, дядюшка, что господин Фудзивара будет объясняться в любви моей будущей госпоже?

— Ну, это и малому ребенку понятно! Если у нее будет такая замечательная кошка, то государь станет часто появляться во дворце Кокидэн, он же без ума от этих вонючих… ох, нет, от этих благовонных зверьков. И он, может статься, приблизит к себе госпожу Йоко! А это значит, что она замолвит словечко за господина Фудзивара! Видишь, как все просто! А тебе останется только получать от всех дорогие подарки. А потом понравится тебе достойный молодой человек — ты только шепнешь своей госпоже, и он станет твоим мужем.

— Господин Фудзивара Нарихира сам — очень красивый и достойный молодой человек… — вздохнула девушка.

— Если он тебе нравится — то тем лучше! — обрадовался Кэнске. Значит, я побегу и сообщу господину, что ты готова его принять!

— Как? Сейчас? — испугалась девушка. — Я не могу, дядюшка, никак не могу…

— Стыд и срам! — отвечал на это Кэнске. — Ты уже взрослая девица! Господин тебе честь оказывает, а ты перепугалась, как маленькая. Пойдем, пойдем, Норико, приведешь себя в порядок, волосы расчешешь как следует… Ты же знаешь, эти знатные господа прежде всего хотят убедиться, что у девушки волосы мягкие, тяжелые, черные, без всяких там порыжевших накладных и не вьются!

— У меня даже платья подходящего нет, чтобы постелить! — строптиво заявила Норико. — Ты думаешь, дядюшка, молодому господину приятно будет ложиться на мою заношенную ветошь?

— Вот тут ты, пожалуй, права, — согласился старший кэрай. — Что же я скажу господину Фудзивара? Может быть, пусть он сразу же подарит тебе нарядное платье?

— Нет, так тоже не годится, — разумно рассудила Норико. — А скажи ты ему, дядюшка, вот что. Что за подарок я низко кланяюсь, но принять господина никак не могу. Скажи, что сама очень об этом сожалею, но господину ко мне сегодня приближаться не стоит. А когда мы приедем в Хэйан и я поступлю на службу к госпоже, то там пускай ко мне приходит. Это же — всего два дня потерпеть, дядюшка.

— Хитришь ты, Норико, — сердито сказал Кэнске. — Совсем еще девчонка, откуда только в тебе эта бабья хитрость? Смотри только, не подведи меня. Прими в Хэйане молодого господина, как подобает, чтобы остался доволен. А теперь идем. Негоже тебе тут в темноте слоняться.

— Ты иди, дядюшка, я догоню, — пообещала Норико, но старший кэрай сурово ухватил ее за руку.

— Я сказал — идем! Я теперь за тебя перед господином Фудзивара отвечаю. Неровен час, налетит тут на тебя дурной человек — чем господина порадуешь? Ну, не упирайся, пошли…

Когда Кэнске уволок недовольную Норико, Бэнкей и Остронос вышли из-за повозки.

— Что же она хотела мне сказать? — растерянно спросил монах. — Я уверен, что очень важную вещь.