А Клер чувствовала себя совершенно как рыба в воде, несмотря на то что не понимала окружающих. Хотя при ней же я, заодно могу повысить свой уровень знания языка.

– Крис, очень интересно, – обратилась она ко мне. – Ты буквально на глазах перенимаешь мое произношение.

– Это большой недостаток для переводчика?

– Нет, просто как-то непривычно…

– Клер, это моя индивидуальная особенность. Чем дольше разговариваю с людьми – тем больше подстраиваюсь под местное произношение, причем, в конце концов, меня будет трудно отличить от большинства жителей. Но прошу об этом никому не рассказывать, хорошо?

– Надо же… У кого-то на это может уйти несколько лет…

– А у меня – несколько дней, если язык мне известен.

– А если нет?

– Тогда сначала нужно освоить основы языка. А дальше изучение идет все быстрее и быстрее.

– Ты прямо как… – она вдруг замолчала.

– Что?

– Так, ничего. Мы уже приехали, да?

Точно, извозчик подкатил к парадному входу в здание Императорского театра. Да, здесь было на кого посмотреть! Можно сказать, весь цвет столичного общества собрался. Интересно, они все время одни и те же каждый вечер сюда приезжают или как-то чередуются по списку? Мужчины превосходили меня своими фраками примерно так же, как Клер, на мой взгляд, всех остальных (ну, или большинство) женщин своей красотой. Хотя было уже темновато, а освещение не отличалось особенной яркостью. Поэтому различия скрадывались, и я не чувствовал себя прислугой на банкете. На нас с Клер довольно часто оборачивались, можно было расслышать фразы, которыми обменивались другие зрители.

– Что они говорят? – поинтересовалась у меня прекрасная леди.

– Они говорят, что мы с тобой – великолепная пара, и ты очень на кого-то похожа, скорее всего, на принцессу.

– Ты серьезно?

– Конечно!

(Предположим, насчет принцессы я немного приврал, но о «великолепной паре» – сущая правда, честное слово!..)

– Надеюсь, ты потом не будешь все время об этом вспоминать?

– Клер, не могу тебе этого обещать.

Она вдруг остановилась, не дойдя до дверей в ложу нескольких шагов, и несколько секунд смотрела мне в глаза, не выпуская моей руки и совершенно не обращая внимания на проходящих мимо людей. Потом, будто спохватившись, потянула меня вперед по коридору.

Вот и двери, ведущие к нашим местам. Надо же, шеф расстарался – ему предоставили места для особо важных персон, в ложе рядом со сценой, и нам не придется щуриться в театральные недобинокли, чтобы разглядеть лица артистов на сцене.

– Совсем забыла спросить – какой сегодня спектакль? – прошептала мне на ухо Клер.

– «Женитьба Фигаро», артисты Императорского театра, как ты и просила.

– А на каком языке?

– На русском. Но в программке есть краткий перевод, если что – я объясню.

– Хорошо, не пойму, так хоть музыку послушаю… В следующий раз нужно на балет пойти.

– Как скажешь, дорогая…

Она опять посмотрела мне в глаза, но ничего не сказала. Вот я наглец, да?.. Что делать, не люблю я балет, хотя ни разу на нем не был… Жуть какая…

Вдруг я почувствовал, что она взяла мою руку в свои, хотя сидела совершенно ровно и смотрела на сцену, где после бодрого музыкального вступления уже вовсю разворачивалось театральное действие. Кстати, актеры играли действительно «вовсю», если так можно сказать – вкладывали в свои слова чувства, эмоции, а не просто воспроизводили когда-то прочитанное в роли. В ложе было темно, поэтому со стороны никто не мог заметить, что мы сидели плечом к плечу, переплетя пальцы рук.

Клер ни разу не спросила меня, о чем там говорят на сцене, но мне почему-то казалось, что она вполне понимает речь артистов. Правда, расспрашивать я не решился, мало ли, вдруг это у нее особенное состояние, требующее повышенной концентрации. Полезу к ней с вопросами, «собью тонкую настройку» и лишу поклонницу театра искреннего удовольствия. И вообще, только сейчас, почти в полной темноте, я заметил тусклое свечение маленького артефакта, висящего у нее на цепочке, конец которой уходил в глубокий вырез платья. Ого, что-то я совсем расслабился… Или эта штучка очень малого радиуса действия, специально, чтобы не привлекать ничьего внимания? Как бы узнать, что это такое?.. Кое-как уняв зуд профессионального любопытства, я снова попытался вернуться к происходящему на сцене. Клер, казалось, ничего не заметила, только чуть сильнее сжала пальцы. Все-все, сижу, молчу, не дергаюсь, по сторонам не смотрю!..

В антракте я проводил ее «попудрить носик», и мы снова подверглись перекрестному обстрелу взглядами со всех сторон. Правда, тут народу было гораздо меньше, чем на входе, поэтому нервы особенно не потрепали. Конечно, то тут, то там проскакивали уколы повышенного интереса, но знаменитую артистку зарубежного синематографа в моей спутнице никто не узнал. Да оно и к лучшему, если честно. Тем более что многие завзятые театралы до сих пор считали просмотр фильмов развлечением для более низких слоев общества, если вообще не потехой для бедных. Ну да, ценители прекрасного, они такие. Несгибаемые…

Во время второго действия мы снова сидели плечом к плечу, держась за руки. Если честно, мне было очень даже хорошо. Судя по реакции Клер, она испытывала такие же ощущения. Интересно, это она меня так проверяет? За оставшееся до конца спектакля время она не произнесла ни слова, как будто включившись в происходящее на сцене. Кажется, я догадался – это амулет-переводчик, штучка не очень редкая, но весьма дорогая. Причем цена зависит от количества возможных языков перевода. И еще – мне почему-то кажется, что когда миссис держит меня за руку, качество перевода улучшается. Вот бы узнать, правда это или нет? Сам я подобными амулетами никогда не пользовался, просто знал, что они есть, и все.

Наконец, из оркестровой ямы прозвучали финальные аккорды, актеры вышли на поклон и зрители стали оглушительно аплодировать… Мы тоже немного похлопали, а затем изящно проскользнули к выходу, где пока еще можно было найти свободного извозчика. (Хорошо, что не зима, и не нужно париться в шубах…)

Усевшись в пролетку, мы все-таки начали разговор, казалось бы, о театре.

– Интересно, во время спектакля ты меня ни разу ни о чем не спросила. У тебя артефакт-переводчик, да?

– Ты заметил?

– Вообще-то, моя работа примерно в этом и заключается…

– Надо же… А что еще ты понял из своих наблюдений?

– Когда ты держала меня за руку, переводчик работал лучше, так или нет?

– Ты очень догадлив. Ничего больше не хочешь мне сказать?

– Я лучше помолчу. Вдруг рассердишься на что-нибудь…

– Скажи, а я подумаю, сердиться на тебя или нет.

Словно бросаясь в ледяную воду, спрашиваю: