— Ты, Александр, не волнуйся, Софье Марковне я про то не сказывал.

— Спасибо, ей хлопот и так достаточно. Не подскажете, как здесь в таких случаях поступают? — Я обвёл рукой лежащие тела.

— О-о-о, не беспокойтесь! Вскоре дежурный пикетчик прибежит, он полиции о нападении доложит и о телах позаботится. Завтра пристав явится, ему и объясните, как дело было.

— Какие-нибудь претензии ко мне последуют?

— Да бог с вами! Не хватало ещё, чтоб честным гражданам из-за душегубов досадности чинили. Нет, можете быть спокойны. И полагаю, сейчас вам лучше к Софье Марковне на лечение пойти, вон как лицо разбито, а с полицией мы уж сами разберёмся.

— Ещё раз спасибо, Валерий Яковлевич, действительно, пойду.

Остыв от схватки, понял: меня здорово трясёт, ноги подкашиваются, и неясно, из-за побоев это или из-за схлынувшего адреналина. Софа взялась за осмотр синяков и ссадин основательно, выставив перед этим Машку из комнаты. Всё делала молча, только глаза то расширялись, то сужались. Обтёрла боевые отметины холодным мокрым полотенцем, я аж прибалдел и даже горькую микстуру затем выпил не поморщившись. Потом она меня мазала мазями, ставила примочки, а когда разрешила лечь в постель, я моментально вырубился.

— Александр, проснитесь.

— А?

— Просыпайтесь, просыпайтесь.

Открыв глаза, я увидел Софу, протягивающую мне кружку. Это что? Проснитесь, больной, вам следует принять снотворное?

— Выпейте, Александр, станет легче. С вами желает поговорить частный пристав.

Я сфокусировал взгляд на мужике, стоящем сбоку. Сквозь полудрёму пробилась мысль: какого хрена они среди ночи с расспросами лезут? И тут сообразил, что комната освещена дневным светом. Оба-на! Получается, я успел ночь проспать? Ох, а ощущение, словно пять минут назад глаза закрыл.

— Сергей Васильевич Виноградов, — представился пристав.

— Александр Патрушев.

— Простите за беспокойство, Александр, но мне надобно записать ваши пояснения к имевшему вчера место событию. Служба, знаете ли. Всех других я уже опросил.

— Да, понимаю. Спрашивайте.

Что-то рожа у тебя, Серёжа, больно хитрая. Так, Сашок, собрался, а то ляпнешь что-нибудь, не подумав.

— Скажите, отчего у одного из преступников горло и нога порезаны?

Нормальное начало разговора! Будто непонятно, почему у нападавшего порезы появились. Или он меня с панталыку сбить хочет?

— Мы дрались, я порезал.

— Поясните, как вы резали.

— Могу показать.

Мне улыбнулись оскалом доброго дядюшки. Захотелось и его малость ножичком потыкать. Так… на память.

— Спасибо, не нужно. Достаточно будет словесного описания.

Далее последовал стандартный «опрос участника событий». Ни подколок, ни улыбочек больше не проскальзывало, и только под конец разговора словно бы невзначай меня спросили, знаю ли я нападавших. До вчерашней беседы с портным, может, и задумался бы над ответом, но теперь, учитывая, что слухи этот дяденька собирает, вероятно, тщательнее Валерия Яковлевича, я без запинки выложил все перипетии нашего с мордокрысом знакомства.

Пристав проглотил рассказ и глазом не моргнув, задал парочку уточняющих вопросов и перешёл к «раздаче пряников»: поинтересовался, имеются ли у меня материальные претензии к нападавшим. К этому я, признаться, был не готов. Отговорился, мол, зайдите попозже, необходимо посоветоваться с товарищем опекуном. Пристав понимающе кивнул и распрощался.

Избавившись от одного контролёра, тут же попал в нежные лапки другого. Наша старшая наехала: почему не рассказал о конфликте в кузне? Решил сразу каяться. Да, наверно, я всё же был не прав. Признаю это и прошу прощения. Э-э, обижаться не надо, я ж беспокойство в дом не хотел нести, у тебя и так забот хватает.

Не прокатило. Пришлось применять «тяжёлую артиллерию» — своё обаяние. Сел рядышком, взял её за ручку и, нежно поглаживая ладонь, принялся петь дифирамбы: как мы с сестрёнкой любим и уважаем нашу дорогую Софью Марковну, как стараемся по мере сил не огорчать её. Да мы горы готовы свернуть ради её улыбки! Во-от, настроение уже улучшается. Ну, полчаса нотаций перетерпим, не сахарные.

Договорились, что засуну я свою внутреннюю взрослость куда-нибудь подальше, шоб не вылазила. Выглядишь молодым — значит, действуй согласно статусу и не смей расстраивать «маму». Она, конечно, обрадуется, если «сынок» как мужчина в делах подмогнёт, но, опять же, при этом он не должен расстраивать «маму». Короче, я понял: взрослым могу себя чувствовать, лишь когда она не видит, остальное время придётся быть примерным мальчиком. Во на Софу накатило! Видно, вчера слишком сильно за меня перепугалась.

Дальше пошли лечебные процедуры, опять по кругу. Взглянул на себя в зеркало и содрогнулся: синячище в пол-лица (это мне обухом прилетевшего топора досталось), левая рука просто тёмно-фиолетовая, левый бок тоже всеми цветами радуги расцвёл, на спине полоса той же раскраски. Ужас! Не ходите, дети, вечером гулять. В памяти всплыла фраза из старого мультика про девочку Алису: «А хотите, я его стукну? Он станет фиолетовым в крапинку!» Ох, быстрее намазываем синяки и бинтом их обматываем, чтоб глаза не видели.

После процедур собирался ещё вздремнуть. Ага, фигушки, мелочь вредная в комнату просочилась. Села на кровать и смотрит на меня широко распахнутыми глазищами. О-о-о, Саша, ты конкретно попал. Сейчас из тебя начнут выдавливать подробности того, как Иван-царевич гоблинов мочил.

Ну… не стоит разочаровывать ребёнка. Уснуть смог только через час.

А вечерком заглянул кузнец Потап Владимирович. Сперва не знал, о чём с ним и говорить-то, я ведь, как-никак, у него компаньона грохнул, но тёплая встреча развеяла мои страхи, а выяснив историю его взаимоотношений с мордокрысом, я даже благодетелем себя почувствовал. Оказывается, технологии рейдерства уже существуют, правда не столь развиты, как в двадцать первом веке. Ай да что там, совсем не развиты, но тем не менее имеют место быть.

В общем, вылечив Потапа Владимировича и вытурив из кузни шайку мордокрыса, я, похоже, предотвратил давно готовящийся захват имущества. Начиналось всё вроде неплохо: заказал человек замок себе на ворота, чуть позже помог деньгами в трудный момент, а затем вошёл в дело большим паем. Сразу договорились, что получает человек процент и в работу кузни не суётся, но с приходом болезни Потапа в его поведении стали появляться странности.

Несколько раз мордокрыс к нему наведывался и просил подписать новые бумаги, расширяющие его полномочия. В первые визиты назойливого компаньона посылали пешим маршрутом далеко и надолго, а уж как Потап Владимирович в беспамятство впал, шайка нагло заявилась прямо в мастерскую, размахивая фальшивой доверенностью на полное управление делами.

К тому времени должен был вернуться помощник, уехавший по делам в Канск, но время шло, а единственный, кроме хозяина, человек, который мог бы поставить наглецов на место, всё не возвращался. Контроль над мастерской ребятки взяли в свои ручонки довольно хватко, и если кто высказывал недовольство, его выгоняли без оплаты. В день, когда я туда нагрянул, чаша терпения работников переполнилась. Собрались все, включая тех, кого уволили, и устроили молчаливую забастовку.