Раздался треск. Из ноздрей мутанта повалил дым, но тот лишь зажмурился от наслаждения, как младенец, заполучивший вожделенный леденец на палочке. Правда, при этом наши со Шрамом автоматы продолжали угрожающе смотреть нам в лица. Мой АК даже предупреждающе клацнул затвором, выплюнув патрон на бетонный пол. Бюргер явно был отлично знаком с оружием, и не возникало сомнения, что при малейшей попытке к сопротивлению мы немедленно получим по пуле в лоб.

Помнится, как-то Захаров говорил, что бюргеры по интеллекту находятся на уровне развития пятилетнего ребенка. Жестокого, капризного, карикатурно копирующего повадки взрослых. Вот и сейчас мутант-переросток насасывал свой электрический леденец, сквозь полуприкрытые веки наблюдая за нашей реакцией. Весьма вероятно, что, когда ему надоест это занятие, он просто сломает живые куклы, сожрет что повкуснее и вновь примется за свои игры с мутантами, чьих обглоданных костей вокруг валялось предостаточно. Или же просто примется лепить куличики из собственного дерьма, которого кругом тоже было немерено.

– Значит, играться любим, – пробормотал я, осторожно открывая крышку контейнера. – Сейчас будет тебе подарочек.

Мой АК стремительно приблизился, кончик «Бритвы» завис в сантиметре от моего глаза.

– Спокойно, дитятко, – попытался улыбнуться я. – Папочка тебе игрушку принес.

Бюргер недоверчиво хмыкнул. Мою руку пронзила боль, словно неведомая сила попыталась сломать кости внутри нее. Но я уже достал из контейнера слабо фосфоресцирующий «спутник» и держал его на ладони.

– Игу… ка, – отчетливо пробормотал мутант, при этом один конец кабеля вывалился из его пасти. – Гру… шка…

– Точно, – осторожно кивнул я. – Она самая. Тебе.

Наверно, живя в подземелье, бюргер с рождения ни разу не видел артефактов. Какие развлечения под землей? Да никаких. Поймал мутанта – сожрал, нашел силовой щит – подпитался деликатесом. Ну женская особь из соседнего тоннеля в гости зашла. Всё. А тут – слабо мерцающий шарик! Не до еды, в общем, не до глупостей. Еда подождет под прицелом собственных автоматов.

«Спутник» взлетел с моей ладони, и в следующую секунду бюргер уже держал его в огромных бородавчатых лапах, подвывая от счастья.

«Спасибо, Папочка! Я тебя за это легко убью», – возникла у меня в голове счастливая мысль. Притом абсолютно чуждая, отрисованная не человеческими словами, а образами и эмоциями. То есть я абсолютно четко видел себя, осознавал, что меня зовут Папочкой, и словно в кино со стороны наблюдал, как «Бритва» аккуратно входит в левую часть моей груди. После чего последовало резкое круговое движение клинка, из широкой раны вылетел пульсирующий комок и исчез в бездонной пасти благодарного дитяти.

«Но сначала – его. Он игрушку не принес».

– Как не принес? – засуетился Шрам. – Сейчас, сейчас, точно такая же.

Бюргер зачарованно следил, как наемник достает из контейнера близнеца моего артефакта.

«Вы хорошие. Я даже не знаю, кого убить первым».

Мысль была умильной. Бюргер, дистанционно вырвав из рук Шрама второй «спутник», и вправду был искренне нам благодарен за доставленное удовольствие. Он взвизгнул от счастья, выплюнул кабель и засунул в пасть оба светящихся шарика, заранее прикрыв глаза в ожидании нереального удовольствия…

Ярчайшая вспышка озарила подземелье. Два смоченных тягучей слюной кабеля, лежащие на полу, исторгли из себя пару толстых ломаных молний, ударивших снизу в подбородок мутанта. Глаза бюргера, светящиеся словно галогеновые фары, вывалились из орбит и лопнули – хотя не исключено, что это были артефакты, сослужившие нам последнюю службу.

В следующее мгновение я зажмурился – сияние толстенной, словно удав, вольтовой дуги, пробившей голову бюргера, было нестерпимым. Правда, продолжалось это недолго.

Послышался громкий треск, за ним удар об пол и звон мелких металлических деталей, рассыпающихся по бетону.

Я открыл глаза, но вначале не увидел ничего, кроме отпечатавшегося на сетчатке глаз ломаного яркого рисунка на фоне тусклого пятна света от моего налобного фонаря.

– Щит коротнуло и из стены выбило, – пояснил ситуацию Шрам. – Говорила мне мама, не жри много сладкого – лопнешь. А вот ему, наверно, не говорила.

Проморгавшись, я подобрал с пола свой автомат и подошел к трупу мутанта.

Тот валялся на спине, уставив в потолок пустые глазницы закопченного черепа, на котором вся плоть просто спеклась в одну черную корку. Да уж, этот разожравшийся бюргер точно не слышал историю про сталкера Варана, которого убило батарейкой от часов когда он нес «спутник» размером вдвое меньше тех, что были у нас со Шрамом…

– Ты код помнишь? – осведомился наемник. Он уже стоял у кодового замка бронированной двери, в задумчивости теребя бородку. – После этой свистопляски напрочь все из головы вылетело.

Кстати, это нормальная реакция организма на воздействие артефактов – бывали случаи, что народ два на два помножить не мог. Мозг от перегрузок подвисает ненадолго. Но я код помнил наизусть – такое из головы не вышибить никаким «спутником».

– 19862222, – сказал я. Случайно ли, нарочно ли неведомый кодировщик забил в набор цифр две четырехзначные цифры – год, когда произошла авария на чернобыльской АЭС… и еще одну дату, которую я уж точно никогда не забуду.

* * *

За нашими спинами с шипением задвинулись толстенные засовы, надеюсь, навсегда запечатывая подземный проход между лабораториями.

Мы находились в большом сводчатом зале, освещенном вмонтированными в потолок ультрафиолетовыми лампами. Вдоль ближайшей к нам стены зала стоял десяток автоклавов, сильно похожих на стеклянные гробы. Помнится, точно такие же я как-то вскрыл внутри Саркофага, вытащив оттуда несколько отличных сталкеров…

На этом узнаваемые предметы заканчивались.

Помимо гробниц в помещении находилось множество массивных устройств абсолютно непонятного назначения с кучей клавиш, кнопок, индикаторов и экранов, от которых в потолок уходили толстенные трубы и кабели. Не иначе наверху были расположены еще какие-то приборы, обслуживающие эти громоздкие порождения человеческого гения.

Зал занимал огромную площадь. Взгляд терялся в нагромождении непонятных устройств, на которых не было и следа ржавчины. Видно, что аппаратурой активно пользовались, поддерживая чистоту в помещении, – даже вот бактерицидные лампы повесили, прям гигантская операционная. Неужто ученые до сих пор проводят здесь свои исследования?

– Мы на уровне ноль одной из крупнейших лабораторий Зоны, – произнес Шрам. – Над нами еще несколько этажей. Верхние заброшены, нижние, секретные, как видишь, до сих пор функционируют. А над действующими площадями еще пять наземных этажей комбината бытового обслуживания «Юбилейный», в котором при совке для отвода глаз чинили теле- и радиоаппаратуру, обувь, одежду и тэ дэ, и тэ пэ. Причем работники КБО Припяти даже не догадывались, что творится у них под ногами.