Он поморщился, словно вспоминая что-то очень для себя неприятное.

– Случались в процессе исследования и ошибки. Например, как-то я решил предпринять научную экспедицию к центру Зоны и заключил контракт с одним крайне способным наемником, который должен был стать острием моей миссии. Кстати, он неплохо справился с заданием, даже попутно испытав изобретенное мной оружие, ныне известное в Зоне как пушка Гаусса. Правда, в этой миссии я чуть не погиб, но это уже частности, не имеющие отношения к делу. Хотя мне, признаться, до сих пор непонятно, почему тогда не погиб Шрам. Похоже, на него не действуют выбросы.

– Вообще-то вы сами говорили, что они хоть и не наносят мне очевидных повреждений, тем не менее медленно, но верно выжигают мою нервную систему, – сказал Шрам. – Но это дело прошлое… А как же солдаты, которые вас сопровождали? Как их? Болотные сталкеры?

– Как ты правильно заметил, они были солдатами. Добровольцами, которые погибли во имя науки, – отрезал профессор. – И давай не будем ворошить прошлое. Тот контракт, если помнишь, я тебе оплатил втрое после того, как ты выбрался из Саркофага. И ты вроде остался доволен. Или нет?

От Лебедюка повеяло холодной, жесткой энергией, словно он сам был пушкой Гаусса, готовящейся произвести выстрел.

– Без проблем, – Шрам поднял руки ладонями вверх. – Чистое любопытство, профессор, ничего более. Вы же знаете, контракт превыше всего.

– Отлично.

Лебедюк вновь повернулся ко мне.

– Как видите, разумные люди предпочитают вести дела со мной, а не со всяким отребьем Зоны. Всё, что я вам рассказал только что, имело под собой лишь одну цель – чтобы вы поняли, что я не садист и не убийца, а ученый. И в то же время в некотором роде бизнесмен, ценящий своих деловых партнеров.

– Только не говорите мне, что вы пытались уничтожить остров лишь для того, чтобы я оказался в вашей лаборатории привязанным к крестовине, – сказал я.

– Естественно, нет, – усмехнулся Лебедюк. – Морская научно-исследовательская база Международного института внеземных культур была атакована силами авианосца-невидимки, который мы захватили давно и абсолютно бескровно после того, как Захаров перестал на нем появляться. Простое смещение руководства плюс очень большие деньги. И сегодня этот корабль, который невозможно обнаружить радарами, бороздит просторы Карибского моря, являясь элементом проекта «Американская циркулярная пила». Эдакая плавучая база в трех ипостасях: военный корабль, научная база и элемент системы, промывающей мозги всему миру. В частности, его сигналы способствуют управлению группировкой «Монумент». Утомлять вас подробностями не буду, это очень сложная система. Просто в определенный момент на подводной базе института были сделаны некоторые открытия, результатом которых могло быть смещение баланса сил в Зоне не в нашу пользу. Ну и пришлось предпринять кардинальные меры. А то, что вы спаслись, – случайность, которую я решил использовать в своих целях, организовав вашу встречу со Шрамом.

– А семья Японца?

Лицо Лебедюка стало жестким.

– Виктор Савельев, так же, как и вы со Шрамом, является уникальным специалистом. Для выполнения действительно сложных заданий мне не нужно тупое пушечное мясо, которого у меня и так предостаточно. Мне нужны профессионалы. И я не остановлюсь ни перед чем во имя науки.

Я скрипнул зубами, но промолчал. Дед был явно не в себе, но какой спрос с психа? Таких просто надо уничтожать как бешеных собак…

– Наверняка сейчас вы думаете о том, как же меня земля носит и всё такое, – сказал Лебедюк. – Думать вы можете что угодно, главное, чтобы вы хорошо работали. И тогда у вас будет всё, что пожелаете. О суммах, получаемых за выполнение моих контрактов, можете поинтересоваться у Шрама.

– Вряд ли мы сработаемся, профессор, – процедил я сквозь зубы.

– В таком случае, сами понимаете, я буду вынужден применить крайние меры, – пожал плечами Лебедюк. – Первым умрет полковник Павленко. В свое время я оказывал группировке «Борг» некоторые услуги медицинского характера и чисто ради научного интереса сделал несколько инъекций изобретенного мной препарата сталкеру, попавшему под излучение ЗГРЛС. Это уже был практически полузомби, однако я смог вылечить его. В благодарность этот сталкер, доросший в группировке до звания полковника, помогал мне до поры до времени. Но недавно наши взгляды на сотрудничество разошлись, и я не буду сильно страдать от мысли, что одним недоделанным зомби в Зоне стало меньше. Понимаю, что вы бы и сами с удовольствием его пристрелили, но пусть его судьба будет наглядным примером того, что я потом сделаю с Выдрой и вашей девушкой. Возможно, после этого вы станете сговорчивее.

Лебедюк достал скальпель из кармана своего халата и шагнул к первому саркофагу. Полковник Павленко мрачно наблюдал за его приближением.

– Вы даже не представляете, как кричит человек, если надрезать ему щеку и слегка потянуть за лицевой нерв, – сказал профессор.

Лебедюк был прав: я, мягко говоря, не испытывал к Павленко теплых чувств. Но пытать инвалида – это уже слишком.

– Что вам надо? – спросил я.

– Вот это другое дело! – воскликнул профессор, убирая лезвие скальпеля от лица полковника. – Я знал, что вы будете благоразумны. Наемник, давай его сюда.

Последних слов Лебедюка я не понял, но в следующую минуту всё стало ясно.

Шрам шагнул за массивную стальную тушу какого-то прибора и выкатил оттуда хирургическую тележку, на которой лежал контейнер для артефактов необычной продолговатой формы.

Лебедюк подошел к тележке и осторожно снял крышку контейнера, в котором на мягкой красной подложке лежала… моя «Бритва», клинок которой сиял лазурью. Но на этот раз свечение было гораздо интенсивнее, чем прежде.

– Безопасность – мое кредо, – умильно улыбнулся Лебедюк, тем не менее делая шаг назад. – Этот уникальный артефакт, доведенный человеком до совершенства, есть не что иное, как квинтэссенция смерти. Я, знаете ли, не в том возрасте, чтобы понапрасну рисковать здоровьем. Потому и лампы бактерицидные уважаю, и контейнеры для артефактов предпочитаю надежные, и телохранителей набираю лучших из лучших… М-да, простите моё старческое многословие, вернемся к делу. Не мне вам рассказывать, что этот артефакт может перейти из рук в руки только при одном условии – если его подарить другому человеку. Так вот, в знак нашего взаимопонимания и дальнейшего плодотворного сотрудничества, я прошу вас о сущей безделице. Подарите мне «Бритву». Я же в свою очередь отпущу полковника, вашего друга, и вашу девушку на все четыре стороны. А после того, как вы выполните для меня одно-единственное задание, я выплачу вам сумму, достаточную для безбедного проживания до конца жизни в любой точке земного шара…

– И всё-таки, профессор, – перебил его я. – Давайте начистоту. Я никогда не поверю, что вы стали бы городить такую многоходовку ради того, чтобы заполучить очень острый ножик. Вы же сами знаете – Зона не простит, если ее правила пытаются обойти обманом.