— Я собираюсь открыть небольшое издательство, — сообщил он.

Мать ахнула. Затем улыбнулась и прослезилась.

Гарри сам был переполнен эмоциями.

— Дорогая матушка. — Он взял ее руку и улыбнулся. — Первым изданием «Тремор пресс» будет сборник детских загадок, сказок и стихов под названием «Рождественский альманах для детей». Весь доход от каждого выпуска, — а я намерен выпускать его раз в год, — пойдет на нужды местного сиротского приюта.

Последовали одобрительные возгласы.

— Кроме того, я наметил несколько благотворительных проектов, — продолжил Гарри, — например, пособие для женщин, ищущих безопасную и честную работу в Лондоне, который мы будем распространять в церквях и работных домах в окрестностях города.

— Святые небеса! — воскликнула одна пожилая дама, поднеся к глазам монокль. — Что случилось с нашим старым добрым Гарри?

Гарри повернулся к ней:

— Я все тот же, графиня. Только стал лучше.

Женщины рассмеялись.

— А отец знает, Гарри? — поинтересовалась мать с надеждой в глазах.

Он покачал головой:

— Еще нет. У меня не было возможности поговорить с ним. Но я расскажу ему о своих планах позже вечером.

— Хорошо, — отозвалась она. — Но я хочу знать все подробности.

Гарри усмехнулся при виде ее энтузиазма. Жаль, что он так долго — вначале из-за отца, а потом из-за позора в армии — сдерживал свои чувства.

— В конечном итоге, — сказал он, — я предполагаю издавать романы, томики стихов и научные издания. Но я никогда не забуду, что обязан своим вдохновением вам, миледи, — он взял руку своей матери и нежно поцеловал, — самой любящей из матерей, которая всегда учила меня следовать добру и не поддаваться низменным порывам.

Герцогиня молчала, лишившись дара речи. Как и ее подруги. Собственно, ни одна из них не удержалась от слез. Когда они пришли в себя, Гарри досталось больше объятий и добрых пожеланий, чем он когда-либо получал в своей жизни. И как ни странно, это его ничуть не смутило. Пора перешагнуть через прошлое. Он стал старше и умнее.

И как он только что сказал вдовствующей графине, лучше.

Тем не менее, пока женщины засыпали его вопросами, уделяя ему самое лестное внимание, Гарри искал повода сбежать, потому что, бросив взгляд через плечо, заметил Молли. Она танцевала с его другом Альфредом, который, видимо, удачно сострил, судя по тому, как Молли весело рассмеялась.

Гарри ощутил укол ревности. Стройная шея Молли, как он знал по собственному опыту, была мягкой и теплой, она пахла клубникой и сулила наслаждение.

— Ты кажешься рассеянным, Гарри, — заметила мать. — Неудивительно, учитывая, какие идеи владеют твоими мыслями.

— Может, ты хочешь потанцевать? — поинтересовалась леди Грегори. — Моя Энн с удовольствием составит тебе компанию.

Милостивый Боже. Неподалеку стояла Энн Райордан, весьма вероятно, его будущая невеста. У нее была безупречная родословная и приличное состояние. С точки зрения света у него не было никаких причин, чтобы медлить с предложением.

— Как поживаете, лорд Гарри? — Она стрельнула в него глазами.

— Э… приятно видеть вас, леди Энн.

Он выдавил улыбку.

— Мы знаем, что вы вовсю развлекаетесь в Лондоне, — заметила леди Грегори, — но, надеюсь, не в доме своей матери?

Гарри отлично понял леди Грегори. Независимо от пари он сын своих родителей, и должен уважать семейные традиции. Он протянул руку Энн.

— Позвольте пригласить вас на танец, — произнес он, стараясь выглядеть галантным.

Энн взяла его руку с таким видом, словно ее ведут на эшафот.

Боже, подумал Гарри, слыша женские голоса за спиной. Может, о помолвке уже объявлено, а ему забыли сказать? Хотя поддерживать разговор с Энн, постоянно наступавшей ему на ноги, было непросто, Гарри справился. Когда танец закончился, он предложил ей выпить лимонада, но она отказалась, покачав головой.

— Спасибо за чудесный танец, — поблагодарил ее Гарри и препроводил к следующему партнеру, щеголю в розовом жилете, заявив, что она самая приятная партнерша из всех, кого он встретил на балу за этот вечер.

Итак, долг выполнен. Теперь он может отправиться на поиски Альфреда.

Спустя пару минут Гарри присоединился к нему у стола с закусками, украшенному двумя вазами с оранжерейными орхидеями, любимыми цветами Пенелопы, как он слышал от Родерика.

Горничная разливала охлажденный пунш.

— Пожалуйста, лорд Гарри, — улыбнулась она, вручив ему чашку.

— Большое спасибо, — отозвался Гарри.

Приятно, когда тебе рады дома, даже если это слуги.

Альфред попросил две чашки пунша и повернулся к Гарри с доверительным видом.

— Ты оказал мне огромную услугу, представив Молли. Она не только мила, но и остроумна. Вообще-то этот пунш для нее. Она согласилась прогуляться со мной по террасе.

— И напрасно, — заявил Гарри, — ей нельзя гулять на террасе. Таковы указания ее отца.

Альфред выпятил подбородок.

— С каких пор ты считаешься с мнением отцов?

Гарри попытался изобразить жизнерадостную улыбку, но улыбка получилась несколько угрожающей.

— Молли не из тех, с кем можно забавляться.

— Я и не собираюсь, — возразил Альфред, явно задетый. — Возможно, я начну ухаживать за ней. — Он покраснел. — А теперь посмотри, что ты наделал.

Гарри проследил за его укоряющим взглядом. Молли стояла в окружении остальных трех приятелей, которых он привез из Лондона.

Альфред вздохнул и поставил чашки с пуншем на стол.

— Извини, — сказал Гарри, ничуть не сожалея, что Альфред упустил возможность познакомиться с Молли ближе. — Но тебе не удастся завоевать ее без борьбы.

Альфред бросил на него любопытный взгляд:

— Она тебе нравится?

Гарри издал короткий смешок:

— Конечно. Она моя соседка. Я знаю ее с младенчества.

— Ты здорово расстроился, когда узнал, что я несу ей пунш.

Гарри откашлялся.

— Я чувствую определенную ответственность за нее.

— Как за сестру?

Гарри улыбнулся:

— Именно.

— Тогда мне лучше держаться подальше, — мрачно заметил Альфред. — У меня у самого есть сестра.

И он удалился, очевидно, в поисках другой добычи.

Если Альфреда так легко отвадить, он не заслуживает того, чтобы добиваться руки Молли, решил Гарри, довольный, что убрал со сцены неподходящего претендента. Но, бросив взгляд в сторону Молли, он увидел, что остальные холостяки все еще держатся рядом с ней. И один из них, лорд Майкл Баннистер, пригласил Молли на вальс.