Как потом оказалось, писать Тишаня умела. Не на бумаге, все в том же воздухе. Но зато она умела делать так, чтобы люди написанное видели. И это было преотлично.

Ну, Наташе так казалось.

Хотя то, что она занимается какими-то глупостями, девушка отлично понимала. И была уверена, что, если все-таки найдет Немши, он не станет ее прогонять. И убегать не станет. Просто хотелось, чтобы он бежал ее спасать, хотя бы от Вильхэ.

А о том, что хотела найти котика и выпытать у него, что именно он подслушал в мыслях и как это все воспринял, девушка, увы, забыла. Не до котика, когда тут коварный план зреет.

Расскажи о своих планах Богу

Осатин почти всю ночь готовил сюрприз для чудесной девушки. Причем, сначала он засомневался, что правильно понимает, чего именно девушки ждут от романтичных сюрпризов. Поэтому часа два искал что-то подходящее в дамских романах. Чуть мозги себе не сломал, честно говоря, но кое в чем эти книги все-таки помогли. Поэтому следующий час он носился по городу, будил амулетчиков. Одного чуть до сердечного приступа не довел, когда снял капюшон — не видел он его раньше с его новой внешностью. Но все что было нужно в итоге получил, хотя и чувствовал, что где-то сильно переплатил.

Остаток ночи он потратил на преображение вытоптанной полянки среди сада в волшебный шатер. Каким-то чудом сумел туда незаметно притащить пирожные и напитки. Закрепил амулеты, наигрывающие красивую мелодию — потому что тащить на территорию академии живых музыкантов было бы слишком. Поставил отпугиватели, чтобы кто-то на этот шатер не набрел. И утром-рано, чтобы девушка не успела убежать на занятия, пошел ее будить и приглашать в этот самый шатер.

И, да, он очень радовался, что жила эта девушка на первом этаже — хотя выяснить сей факт было непросто, ну, не спрашивать же девушку, еще что-то не то подумает. Ага, о чем могут подумать те, кого он все-таки спросил, Осатин как-то не подумал.

В общем, окрыленный тем, что все задуманное так хорошо получилось, радуясь, что получится порадовать лучшую девушку во всей академии, он продрался через разросшуюся сирень к нужному окну. Установил под ним притащенный с собой чурбачок, а то не дотянулся бы, и только приготовился постучать по стеклу, как услышал женские голоса.

Девушки явно стояли у самого окна. Одной из них была Нельта, второй видимо ее соседка. И именно из-за второй Осатин не постучал, слишком уж брезгливо она произнесла его имя. Поэтому он замер, прижавшись всем телом к стене и стал слушать. Точнее, даже не из-за брезгливости в тоне незнакомой девчонки, а из-за того, что Нельта ее не одернула, не стала его защищать.

— Нет, ну ты странная, — растягивая слова говорила незнакомка. — В сказки, наверное, веришь, наивная наша.

— Ни во что я не верю, — фыркнула Нельта и чем-то стукнула.

— Так зачем тебе этот… жаб. Знаешь, что нужно сделать, чтобы его расколдовать?

— Ничего я не знаю, — раздраженно ответила Нельта.

— Думаешь, поцелуешь его и он…

— Я не идиотка. Это вы три идиотки, — как выплюнула всегда вежливая, спокойная и милая девушка.

— Да? О, ты надеешься, что он сам расколдуется как-то, а тут ты рядом? — незнакомка хихикнула. — А если не расколдуется. Он же мерзкий. Или ты ради его имени даже так готова…

— Ты полнейшая дура, — холодно сказала Нельта. — Дура, только об удачном замужестве думать способная. Увидела мужчину, и давай его на роль мужа применять. Потом так и станешь женой первого, кто попросит, первого, кто покажется более-менее подходящим, не узнав его и не просчитав всего. И так тебе и надо.

— Да? А ты у нас расчетливая? И не дура, да? Пока будешь обхаживать этого уродца, всех нормальных парней разберут. Даже этот, смазливый с опекуном, и тот уже за ведьмой хвостиком бегает. Скоро ни одного толкового одаренного не останется только это мерзкое чудище, которое наверняка не расколдуется. Сколько его не целуй!

— Я же говорю, идиотка, способная думать только о замужестве, — словно кому-то третьему сказала Нельта.

— Да. И о чем же ты, наша продуманная, думаешь?

— О связях, умалишенная, — торжествующе сказала Нельта. — Понимаешь ли, дурочка ты наша романтичная, в сказки верящая, замужество еще не все, что можно получить от мужчины. У него ведь есть родственники и кто-то из них обязательно оценит, что я была добра к бедному заколдованному мальчику. И если правильно подойти, еще и помогать бросится. И сам Осатин за меня наверняка попросит. И… И, да, расколдоваться, он тоже может. И тогда у меня будет шанс стать одной из благородных. А вы все так и будете сидеть в своем болоте и завистливо квакать.

— А если я сейчас пойду и все ему расскажу?

— А ты его сначала найди. Да и не поверит он тебе, с чего ему верить какой-то дуре, у которой на лбу написано — завидую подруге? Не совсем же он идиот.

— Ага, не идиот, судя по его носу, — хихикнула соседка.

Дальше Осатин слушать не стал. Тихо слез с чурбачка и побрел вдоль стены, пытаясь как можно тише разминуться с сиренью. Ну, или преодолеть ее подальше от окна девушки, оказавшейся вовсе не такой чудесной, как казалось. Ему очень не хотелось, чтобы она поняла, что он подслушивал. Да ему видеть ее сейчас не хотелось.

Сирень все не заканчивалась, быстрее закончилась стена, резко свернув вправо, так что Осатин решил прорываться прямо здесь.

Потом он куда-то брел. Добрел до какого-то дерева и оперся на него ладонью. Попытался сосредоточить взгляд на маячившей в паре шагов красной тряпочке, привязанной к ветке другого дерева. Демоны знают зачем. Просто сосредотачиваться больше было не на чем.

— Зачем она так? — спросил, кажется, у тряпочки. — Я же ничего от нее не хотел. Просто поверил. В отношение.

И, да, это было очень больно.

Почему-то физически, хотя Осатин это понял не сразу. А потом стало поздно. Боль расползлась по позвоночнику и молнией шибанула в голову. И мир попросту отключился.

А потом, спустя мгновение или целую вечность, опять появился, немного пошатался вместе с травинкой, щекочущей нос и пропал, стоило с большим трудом накрыть эту травинку ладонью.

Потом появился вместе с голосами. И Осатин попытался позвать на помощь, но у него не получилось. К счастью, как сообразил он, начав понимать, о чем эти голоса говорят.

— Эта тварь фактически спит, привычное для нее состояние, так что ломать печать не станет. Главное, заранее девчонку не напугать. Напугаем, ломать начнет, но, думаю, нам времени хватит, — говорил один голос.

— Бессмертный с демоном занят, идеально для нас, — говорил второй.

— А потом никто нам ничего не сможет сделать, — кажется, убеждал третий.

И пока они это говорили, Осатин медленно-медленно поворачивал в их сторону голову, радуясь, что лежит на спине. И пытался вспомнить за что же изначально зацепился, что такого важного они сказали прежде, чем он стал вслушиваться. И даже успел увидеть говоривших, мельком, и не всех целиком, прежде чем мир опять пропал.