Впрочем, это желание пропало само собой через несколько дней, когда город пожаловал ко мне в гости. Ну не сам город, разумеется, а отдельные его представители. А если еще точнее – те, кто город охранять поставлены.

Когда за забором послышался гул мотора я сначала подумал, что рабочие плюнули на праздничные дни и решили еще немного ударно потрудиться. Между майскими праздниками ремонтники успели развернуть неслабый фронт работ, много чего раскурочили, разметили и раздербанили, объясняя мне всякий раз, что так надо. Время от времени я ощущал себя осажденным в собственном доме, поскольку под окнами с утра до вечера то и дело что-то ухало, грохало и жужжало. Раздражало невероятно, но осознание того, что все происходящее – суровая необходимость, кое-как примиряло меня с окружающим хаосом.

Вчера вечером старшой сообщил мне, что продолжение работ последует только на следующей неделе, после «вторых майских» и я искренне порадовался этому факту. Мне уже очень хотелось тишины. Пусть даже и в разоренном гнезде.

И на тебе – они вернулись. Ну просто больше некого вроде ждать?

Ошибочка вышла. Есть кого. Например – вон того товарища, который вышел из знакомого «внедорожника», бока которого изрядно угваздались грязью в местных колдобинах.

И ведь не застряли ни в одной из них! Где справедливость? И куда смотрел дядя Ермолай?

Впрочем… Он про незнакомые лица говорил, а эту парочку Лесной Хозяин видел и знает. Потому и пропустил.

– Хозяин! – весело проорал Нифонтов и погрохал запертой калиткой. – Встречай гостей из Первопрестольной!

– Да нет! – вытаращил глаза Родька, кинувшись к окну. – Да ладно? Опять он!

– Разделяю твое негодование, – вздохнул я.

– Сашка, это просто невежливо! – донесся до нас девичий голос. – Покон велит гостей, пришедших с добром в твой дом, встретить, накормить, напоить и спать уложить.

– И эта здесь! – взвыл Родька. – Антип, ты ж мастак человеков во сне душить? Придави эту заразу, век тебе обязан буду! Проси что хочешь, только избавь от нее нашего хозяина!

– Гостя нельзя жизни лишать, – хмуро буркнул домовой, тоже смотрящий в окно. – Пугать можно, убивать – нет. Правы они – Покон не велит. Ты, Родион, на речку ее замани в ночи, Водяник как раз после зимы в ней порядок наводит, близ берегов шарится, топляки ловит. Не ушел еще в омуты, меж сомов летние сны смотреть. Девка-то вон рыжая да зеленоглазая, он таких любит, наверняка захочет к себе в свиту утащить. Главное, чтобы она хоть до колена в воду зашла.

– Точно! – оживился Родька и потер лапы. – Ну и башковит же ты, Антип! На дно ее, паскуду, середь речных трав плавать!

– Вы ополоумели оба? – возмутился я. – Что за душегубские разговоры? Тьфу!

Незваные гости тем временем так и мялись у калитки, периодически стукая по ней ногами. Покон так блюдут, не заходят внутрь, показывают, что уважают хозяина этого дома. Меня то есть. Стало быть, что-то им опять нужно, что-то где-то подгорело. И чего Славы были так уверены, что я не избранный? Вон Отдел без меня никак не может со своей работой справиться. Всем Смолин нужен. Необходим.

Еще немного поиронизировав в подобном ключе, я вздохнул и направился к визитерам. Шутки шутками, а пускать их в дом придется. И люди уже друг другу не чужие, и отношения у нас как у черепахи, везущей по воде на спине змею. Черепаха плывет и думает: «Сброшу – укусит». А змея, в свою очередь, рассуждает почти так же: «Укушу – сбросит». Вот такой симбиоз. Только пока непонятно, кто из нас есть кто.

– Исполать тебе, хозяин дома сего! – весело заорал Николай, заслышав мои шаги. – Пусти воды попить, а то так есть хочется, что переночевать негде.

– Ремонт у меня, – не спеша открывать калитку, сообщил ему я. – Хаос. Бардак. Какие гости?

– Не будь свиньей, – попросила Женька. – Зря мы столько в пробках стояли на «Минке»?

– Мы торт привезли, – вкрадчиво сообщил Нифонтов. – И колбасы с сыром!

– Торт, – призадумался Родька, стоявший рядом со мной. – Торт – это хорошо. Хозяин, устали ведь люди, с другой-то стороны? Да и слава о нашем доме худая пойдет, коли не пустим гостей на порог.

Вот и доверяй этому обжоре. Как про торт услышал, так сразу точку зрения и изменил.

– Заходите, – я открыл засов. – Что с вами сделаешь. Но я предупредил по поводу разрухи.

– Мохнатик! – кинулась к Родьке Мезенцева, подхватила его на руки и закружилась. – Ты по мне скучал, да? А я-то по тебе как! Ты же рад меня снова видеть?

Родька оторопело хлопал глазами, от удивления забыв даже заорать во весь голос. Такого он точно не ожидал.

– Она перешла на какие-то препараты? Синенькие таблеточки, красненькие таблеточки? – тихонько спросил я у Нифонтова, вынимающего из машины пакет с продуктами. – Просто она меня толком ни разу за пять минут не обругала. И вообще выглядит непривычно адекватной.

– Весна, – туманно объяснил мне Николай. – В это время всякая тварь жизни радуется.

– Соскучился, соскучился, – наконец отмер Родька. – Вот радость-то, что ты приехала! Как раз накануне тебя с хозяином вспоминали.

– И чего? – перестала кружиться Женька, но слугу моего не отпустила. – В какой связи вспоминали?

– Так май же! – объяснил ей Родька, суча ногами. – Река от сна проснулась. Самое время тебе у русалок попросить немножко воды из донных ключей. Ежели девица той водой трижды три дня на рассвете лицо умывать станет, так ее ни женские хвори, ни морщины до следующей весны тревожить не станут. Обычной бабе русалки ту воду сроду не дадут, но ты с хозяином моим того… Этого… Вот. А они, русалки местные, с ним в дружбе, могут баклажку и набрать. Так что вовремя ты, рыжая. Пошли вечером на речку. Тут недалеко, я покажу.

Интересно, а насчет воды из донных ключей он придумал, или на самом деле такая есть? Если да, то я и сам бы от пары-тройки литров не отказался. Не для себя, конечно. Меня женские хвори не тревожат и морщины не волнуют.

– Какой-то ты больно добрый стал, – тряхнула Женька Родьку. – С чего бы?

– А куда деваться? – печально вздохнул слуга и почесал за ухом. – Ежели хозяин тебя выбрал, мое дело признать новую хозяйку. Не по чину мне с ним спорить. Вот и выходит, что лучше уж ты будешь здоровой и красивой, чем хворой да старой. Перед обчеством не стыдно будет тобой похвастаться.

– Врет? – повернула ко мне голову Мезенцева. – Да?

Родька извернулся, вырвался из ее рук и убежал в дом, как видно, подозревая, что я могу и раскрыть его коварный план. Женька мигом поспешила за ним.

– Не стоит ей вечером на реку ходить, – рассмеялся Николай, посмотрев им вслед. – Верно?

– Есть такое, – уклончиво ответил я. – Хотя все относительно. Это же Женька, от нее все живое и мертвое в стороны разбегается. Чего приехали-то?

– Так телефон у тебя отключен, а поговорить надо. – Николай всунул мне руки коробку с тортом. – Но сначала давай перекусим. Скажи своему непоседе, пусть самовар раскочегарит. Я еще с прошлого раза помню, насколько чаек у тебя вкусен был.