– В самом деле? – спросила Ким, приподняв брови. – Слушайте, вот бы нам включить такое в передачу. Что это за ритуалы?

И Венди стала рассказывать о ламах, умирающих от разрыва сердца, о слонах, пытающихся поднять своих мертвых детенышей, о гориллах, отказывающихся от еды и спящих в гнездах своих умерших родителей. Я слушала и думала о том, что брат нашел себе Венди, которая, как и он, любит пересказывать прочитанное. Оказывается, он говорил с Венди о смерти, что означало, что они говорили об отце и о том, что он чувствует. Я вспоминала все случаи, когда Люси спрашивала меня, не хочу ли я поговорить, когда Генри задавал мне наводящие вопросы о том, что происходит у нас дома, а я уходила от ответа. С Люси я меняла тему разговора, переходя на ее личную жизнь, а Генри просто целовала. Я думала, что и Уоррен ведет себя так же, но сейчас, когда выяснилось, что это не так, я чувствовала себя преданной, как будто он нарушил существовавшее между нами соглашение.

Ким расспрашивала Венди, бывает ли так, что ветеринар живет над помещением, в котором ведет прием животных – по-видимому, именно в такой приемной с чудаковатым помощником ветеринара снимали передачу. В этот момент послышался свист, и я посмотрела в сторону озера. Разумеется, это запустили первый фейерверк. Он пронесся, как комета, по потемневшему небу и разорвался с громким хлопком, рассыпавшись на красные, белые и голубые огоньки. Все находившиеся на лужайке захлопали и пошли в сторону причала, откуда было лучше видно.

Четырнадцать человек и собака для нашего причала было, пожалуй, многовато, но мы более-менее расположились на нем ко времени второго фейерверка, который разорвался почти над нашими головами.

Сидя возле стула, который мама принесла для отца, на том конце причала, который располагался ближе к нашему дому, я высматривала, не идет ли Генри, но пока он так и не показался. Я не имела представления, сколько времени займет у него работа в пекарне, знала только, что сюрприз обещан после салюта. Посмотрев в сторону его несколько раз и не увидев там никого, я позволила себе расслабиться и насладиться фейерверком. Он произвел на меня большое впечатление, гораздо большее, чем тот, который я видела здесь в последний раз. Возможно, дело было в том, что салют на четвертое июля в Лейк-Финиксе я не видела в уже несколько лет.

Я задрала голову и следила за игрой цвета и света, которая развернулась в небе и отражалась в воде. После нескольких особенно зрелищных залпов все находившиеся на пристани захлопали, и пес со всех ног бросился ко мне.

– Извини, – сказал Дэви, державший его на поводке. Я успела схватить пса до того, как он свалился в воду, – мы не знали, умеет ли Мерфи плавать. Я взяла его на руки и тут заметила, что он сильно дрожит. – Мне кажется, ему не нравится шум.

– Отнесу его в дом, – сообщила я, поднимаясь на ноги.

– Спасибо, малыш, – отреагировал отец, пожимая свисавшую лапу собаки. – Пес, наверно, не понимает, что происходит. Бедняге кажется, что он попал в зону боевых действий.

– На самом деле, – услышала я голос Венди с дальнего конца причала, – у собак на редкость тонкий слух. Звук, который слышим мы, для него в десять-двадцать раз громче.

Я пошла к дому, чувствуя, как пес у меня на руках вздрагивает при каждом хлопке салюта. Вероятно, отец был прав: никто не объяснил Мерфи, что у нас праздник, поэтому он вполне мог решить, что настал конец света. Дома я отпустила его, и он сразу побежал в мою комнату. Я замечала, что во время грозы он всегда прячется под моей кроватью, По-видимому, там было его убежище.

Я пошла обратно к причалу и тут заметила, что треск фейерверка прекратился. Я пропустила финал. Разумеется, толпа с причала двинулась мне навстречу. Я продолжала шагать к озеру, полагая, что там может понадобиться моя помощь, и не хотела рассердить маму второй раз за сегодняшний день.

За пятнадцать минут я помогла маме убрать, попрощалась со всеми, поблагодарила гостей за то, что пришли, и пообещала позвонить Люси, чтобы рассказать, какой сюрприз приготовил Генри. Отец устал и сразу отправился спать. Уоррен помогал ему подняться по лестнице.

– Ну, кажется, все, – мама забирала с лужайки последнюю тарелку и смотрела по сторонам, чтобы убедиться, что все в порядке. Джелси бегала по лужайке от одной нардовой свечки к другой и задувала их. – Джелс, – крикнула ей мама, – пора спать!

При свете последней свечи я видела, как сестра опустилась в низком арабеске[19].

– Ну еще пять минут! – ответила Джелси слегка приглушенным голосом.

Мама кивнула и повернулась ко мне:

– А для тебя еще рановато.

Я тоже кивнула и улыбнулась. В самый разгар уборки я получила от Генри текстовое сообщение – он хотел встретиться на причале через двадцать минут, чтобы преподнести мне сюрприз. Я понятия не имела, что мы будем делать, но летом у меня не было «комендантского часа». Мама только просила, чтобы я возвращалась тихо и не слишком поздно.

Я пошла на причал немного заранее и тут же заметила белевшую в темноте рубашку Генри.

– Привет! – крикнула я.

Генри остановился, повернулся и, заметив меня, улыбнулся.

– Привет, – помохал он.

Воспользовавшись темнотой и отсутствием посторонних, я обняла Генри за шею и поцеловала. Он поцеловал меня в ответ, крепко обнял и на секунду поднял в воздух – он любил это делать, возможно, чтобы лишний раз напомнить мне, как он возмужал.

– Ты пропустил салют, – заметила я, когда мы выпустили друг друга из объятий.

– В самом деле? – спросил он странно равнодушным тоном. – Очень жаль.

– Итак, – я огляделась по сторонам, – где сюрприз?

Генри улыбнулся и взял меня за руку.

– На причале, – ответил он. Мы стали вместе спускаться к озеру, и тут позади себя я услышала шум. Повернувшись, я увидела на лужайке сестру. Я хотела сказать, чтобы она шла домой, но тут Джелси вытряхнула из коробочки светлячка. Он вспыхнул, сестра подняла его над собой и, танцуя, двинулась в сторону дома, оставляя в темноте светящиеся росчерки.

Оказалось, что на причале нас ждала лодка.

– Более чем лодка, – сказал Генри и направил на нее луч фонаря, который держал в руках. На воде покачивался пришвартованный ялик. В нем были расстелены спальные мешки, все вместе выглядело удивительно уютным – я даже не думала, что такое возможно.

– Откуда у тебя все это? – спросила я, осторожно ступая в ялик, отчего он сразу стал качаться, и на мгновение мне даже показалось, что вот-вот перевернется. Я знала, что у Кроссби есть несколько байдарок, но на нашем причале я никогда не видела ялика.

– Взял напрокат у одного из главных клиентов отца, – сообщил Генри. – Завтра отблагодарю его, подарю кофейный торт. А сейчас можем ехать.