– При… прикажите ему, Иосиф Виссарионович… – прошептал Торопов. – Я же могу вам…

– Он же вас предупредил, – сказал Сталин. – Я вообще не должен был с вами встречаться, вас просто нужно было убить. Сведения о будущем – это ловушка. Человек не должен знать того, что с ним произойдет. Знать – не должен. Попытаться угадать… Попытаться угадать – можно. Как Вольф Мессинг. Толку от этого мало, но и вреда нет. А таких, как вы, – путешественников, нужно уничтожать сразу. Поэтому еще слово…

Торопов неожиданно рухнул на колени, фуражка слетела с головы и покатилась к ногам Сталина.

– Я вас прошу! Прошу! Дайте мне шанс… Всего лишь шанс… Я покажу, где именно меня похитили немцы. Я помню, где и когда это произошло. Вы просто отправитесь туда… не вы, не вы, Иосиф Виссарионович, а вот он – Орлов. Он перехватит машину и убьет немцев. И ничего не произойдет. Я ничего не расскажу… А они не смогут лазить в мое время. Их всего трое…

Торопов зачастил, чтобы не перебили, чтобы успеть рассказать как можно больше.

– Старший у них Нойманн, штурмбаннфюрер Нойманн. С ним двое – шарфюрер Краузе и Пауль… Его имени и звания я не знаю. Они все время говорили по-русски. Чисто говорили, только у Нойманна был небольшой акцент. Может, они русские… Предатели. Из эмигрантов или троцкистов… Они все время говорили по-русски, даже между собой… между собой… – Торопов замолчал, такой странной показалась ему мысль, пришедшая в голову.

Он уже обращал на это внимание, но так и не додумал ту мысль.

Почему они говорили по-русски? Ладно, они что-то говорили специально для того, чтобы он слышал и понимал. Эти их шуточки, например. Но когда они уходили от наблюдения в Берлине… Когда бежали по лесу, отстреливаясь, они все равно переговаривались по-русски. А в такой момент никто притворяться не будет…

Получается, что только Нойманн был немцем, а остальные двое… Они точно – русские. Русские. А еще не было никакой спецгруппы СД. С самого начала это были… Люди Сталина? Так им не нужна информация о будущем. Сталин только что сказал это, и он наверняка не врал. Что же из этого следует? Что получается в результате?

И почему Сталин и этот Орлов сейчас молча смотрят на Торопова? Чего они от него ждут? Ведь уже все сказано, все объяснено. Но они все еще молчат…

Стоп-стоп-стоп! Торопов чуть не выкрикнул это вслух.

Его с самого начала вели сюда. Сюда. Форма. Черная форма Нойманна и его людей. Ведь немцы в тридцать девятом для СД уже ввели серую. И зачем вообще нужна форма в двадцать первом веке?

Нойманн сказал тогда, что они приняли его за члена группы НКВД, перемещающейся во времени… Он сказал и хотел убить Торопова, потому что… Потому что тот узнал о существовании «воронок». А Торопов выторговал себе жизнь, сообщив, что на Гитлера будут покушаться.

Они этого не знали?

Группа, попавшая в будущее и свободно работающая с компьютерами, не поинтересовалась историей Германии? Они сказали, что знают будущее Третьего рейха. Как-то так они сказали… И не обратили внимание на самое важное – на безопасность фюрера?

Они пришли именно за ним. Почему за ним – не важно. Важно то, что именно ради него было все это затеяно – и дом в берлинском пригороде тридцать девятого года, и это дурацкое испытание в ресторане, и даже эта вот встреча…

Он им нужен! Нужен настолько, что сам Сталин принял участие в его судьбе.

– Это была ваша группа, – сказал Торопов, глядя в пол перед собой. – Этот Нойманн – ваш человек. И не было никакой погони и перестрелки в лесу.

– И что из этого следует? – спросил Орлов.

– Вы зачем-то меня сюда вытащили. Я вам нужен. Нужен! – выкрикнул Торопов. – Я никого не предал… Ничего не случилось. Это была провокация. Это была провокация, а по провокации нельзя судить…

– Вы полагаете? – сухо сказал Сталин.

– Я не то хотел сказать. – Торопов вытянул руки перед собой, словно собираясь защищаться от удара. – Я хотел сказать, что вы ведь меня проверяли… Нет, я не выдержал испытания… не выдержал испытания на… на твердость, на храбрость…

– На порядочность, – подсказал Сталин.

– На порядочность? Да черт с ней, с порядочностью… Черт с ней! Вы хотели проверить меня на знания, на способность работать в экстремальной ситуации. Вам не нужны были мои идеалы и верность, вам нужна была моя голова, мои знания и способности! Так ведь? Вам нужен был кто-то, кто сможет… не важно что, я смогу это. Смогу…

– А если вы не выдержали испытания? – спросил Сталин.

– Тогда бы меня просто убили в лесу. В берлинском или в подмосковном. Но меня привели сюда, к вам… А вы не такой человек, чтобы из любопытства тратить время… У вас сейчас оно не простое… его мало… – Торопов замолчал, прикидывая.

Нет, не вслух. Не вслух. Тут Сталин не соврал, он убьет любого, кто попытается рассказать о будущем. Но нужно как-то проявить себя… Как-то…

Фейерверк!

Нойманн перед домом сказал, что вспышки в небе и лучи прожекторов – это фейерверк. А это – отражение налета на Москву… Прожектора и зенитки. Налеты на Москву. Когда-то они об этом говорили на форуме. Говорили…

Первый налет на Москву. Двадцать второго июля сорок первого, ровно через месяц после начала войны. Последний – в сорок третьем, летом. Но там уже были небольшие. Кажется. Торопов никогда не старался запомнить подробности. Всегда можно было посмотреть в Сети.

Сегодняшний налет – крупный. Много вспышек было в небе. То есть сейчас здесь уже конец июля как минимум. Июля сорок первого.

Они не перебивают, Сталин ждет, поглядывает на Орлова и ждет. Что ему в этом старшем лейтенанте? Ладно, не перебивают – и хорошо.

Значит, лето. Розы пахли. Сентябрь? Это Москва, в сентябре тут уже желтые листья и не слишком жарко. Розы пахли… Август? Начало августа? Или середина?

Сорок первый год. Пусть это будет сорок первый год…

Август сорок первого? Не сорок третий, нет, Орлов – с петлицами. Сорок второй? Интенсивные налеты на Москву закончились в апреле сорок второго. Так, кажется?

Значит, сейчас август сорок первого.

– Сейчас, – зажмурившись, сказал Торопов. – Сейчас – август тысяча девятьсот сорок первого года. Так?

Торопов стоял на коленях с закрытыми глазами и молился.

А Сталин смотрел на него и думал, что сцена абсурдная. Человек в форме СД стоит на коленях перед главой советского государства. Нелепая сцена.

Орлов вон тоже смотрит напряженно.

А трус… Трус угадал. Не дурак оказался трус. Значит, Орлов не зря его сюда привел.

– Август, – наконец сказал Сталин. – Четвертое августа.

Торопов облегченно вздохнул.

– И вы правы. – Сталин посмотрел на Орлова, тот кивнул. – Вы действительно нам нужны. Есть мнение, что вы сможете выполнить одну работу… И от того, как вы справитесь с заданием…