– Смотри, если не вернешься к концу лета, я всемрасскажу правду и сама поеду и притащу тебя за волосы, – строго велелаона, и Виктория смеясь заметила;

– Нас обеих просто бросят в тюрьму за подобноепреступление!

– А ты, вероятно, только этого и добиваешься. – втон ей простонала Оливия.

– Кто знает? – снова засмеялась Виктория, обнимаясестру и молясь, чтобы та сдержала слово. Впереди свобода. Она заплатиласлишком высокую цену за свои грехи, и теперь никому ничего не должна.

– Пожалуйста, соглашайся, Оливия, прошу… Я будупаинькой до конца жизни, клянусь! Стану вязать салфеточки, чистить тебе туфли иникогда не попрошу меня подменить. Умоляю, сделай это для меня в последний раз!

– Только если пообещаешь вернуться и стать образцовойженой и матерью.

Улыбка Виктории поблекла.

– Не могу, дорогая. Не знаю, что будет дальше. Может,он откажется меня принять.

– В таком случае Чарлз не должен узнать, – тихозаключила Оливия. – Когда ты отплываешь?

– Первого мая.

Еще есть время подготовить отца и сделать все возможное,чтобы никто не заметил подмены.

Женщины обменялись долгими твердыми взглядами, и Оливиямедленно кивнула. Виктория испустила торжествующий вопль, и обе снова обнялись.Оливия сокрушенно осознала, что с нетерпением ждет заветного дня. Они шепотомобсудили детали, оглядываясь, как две озорницы-заговорщицы, хотя Оливияневольно задавалась вопросом, во что же она впуталась. Но несмотря на всесомнения и мучительные раздумья, она знала, что Виктория не даст ей отступить.

Они спустились вниз, где Джеффри играл с пушками, и обесразу инстинктивно поняли, как себя вести. Виктория спрятала руку в карман,чтобы мальчик не заметил обручального кольца, и тепло улыбнулась.

– Вижу, сражение в самом разгаре, – пропела она,погладив мальчика по голове. – Как насчет лимонада с печеньем?

Джефф обожающе уставился на нее и, просияв, произвел меткийзалп. Солдатики повалились на ковер, а Оливия грозно нахмурилась.

– Мне не нравятся подобные забавы! Глупо и противно! –процедила она, проходя мимо. Мальчик равнодушно оглянулся на нее и, пробормотавизвинение, вновь взялся за пушку.

– Прости, Виктория, но папа разрешил…

И подмигнул женщине, которую считал Оливией. Викторияподхватила его под руку, и оба направились на кухню. Оливия потрясенно качнулаголовой. Им впервые удалось его обмануть!

– Все будет хорошо, – прошептала Виктория позже,хотя Оливия с беспокойством ожидала встречи с отцом Джеффри.

Для ОЛИВИИ самой трудной частью спектакля оказалась попытка придумать,что сказать отцу. Правда, последнее время он чувствовал себя куда лучше и дажеподумывал навестить Викторию, но Оливия отсоветовала. Его визит только осложнилбы все. Она напомнила, что Виктория и Джефф должны приехать в июне и провести сними целый месяц. Лучше не трогаться с места и спокойно ждать.

Этим летом Чарлз собирался снять дом у моря и провести ссемьей июль и август. Он даже пригласил Хендерсонов в гости, не зная, чтоОливия и без того будет рядом. Но ко времени их возвращения настоящая Виктория,даст Бог, уже окажется дома. Оливия заранее приготовила для сестры свойпаспорт.

– Как по-твоему, они ладят между собой? – кудивлению Оливии, осведомился однажды отец, как раз в тот момент, когда онаобдумывала письмо, которое ему напишет, с сообщением, что уезжает в Калифорнию.Она объяснит, что следует религиозному призванию и должна побыть одна. Остаетсялишь молиться, чтобы отец ей поверил. – Иногда я волнуюсь за нее, –добавил отец. – Чарлз – прекрасный человек, но временами я чувствую, чтоона несчастлива с ним.

Оливия испуганно молчала.

– Н-не думаю, – наконец выдавила она. –Похоже, у них все хорошо. Правда, Чарлз очень любил жену, и ему труднопривыкнуть. Да и Джеффу…

Отцу не присуща была подобная проницательность. Странно…

– Надеюсь, ты права. Последнее время Виктория сама несвоя. Все время нервничает и…

О Боже! Оливия поспешно отвернулась от Эдварда, стараясьскрыть слезы. Какой удар она нанесет отцу! Но он поразил ее еще больше, мягкоспросив:

– А ты, дорогая? Тебе не слишком одиноко здесь, сомной?

– Иногда мне ужасно не Хватает Виктории, – хриплопробормотала она, – но я люблю тебя, папа… и всегда буду любить, где бы нибыла. Знай это.

Он подметил какое-то странное выражение в ее глазах, нопобоялся допытываться, в чем дело. Не стоит будить спящую собаку.

– Ты хорошая девочка, – шепнул Эдвард, погладивдочь по руке, – и я тоже люблю тебя.

Вечером она принялась писать письмо, в котором постараласьвыразить свои чувства к отцу. Она заберет письмо в Нью-Йорк, а потом, под видомсестры, привезет обратно. Вероятно, она чересчур все усложняла, но ничего прощене сумела придумать. Нельзя же отдать письмо Берти и попросить вручить отцучерез три дня!

Она с трудом нацарапала, что, как отец и предполагал, жизньбез Виктории невыносима и теперь ей придется найти свой собственный путь вжизни. И чтобы сделать это, необходимо уехать на несколько месяцев, навеститьдрузей и пожить в монастыре в горах Калифорнии.

Она сама сознавала, что все это со стороны должно казатьсяполнейшим безумием, но ничего более подходящего не приходило в голову. Оливиязаверила отца, что все будет в порядке, пообещала писать и вернуться к концулета. Добавила, что ее пригласила школьная подруга, хотя отец прекрасно знал,что они в двенадцать лет ушли из школы. Он, разумеется, сочтет это наглой ложьюи будет прав. Но Оливия несколько раз повторила, что любит отца, что он никоимобразом не виноват в ее поспешном исчезновении, что она просто желает ненадолгоостаться одна и вернется окрепшей духом и еще более преданной ему, чем раньше.Говоря по правде, именно этого Оливия желала сестре. На страницу падали слезы,и строчки расплывались. Перед глазами все кружилось, и она даже не помнила, какподписалась.

Потом девушка набросала несколько строчек Джеффу и короткуюзаписку Берти где просила позаботиться об отце.

«Я скоро приеду. Не покидай отца. Я люблю тебя. Олли»,.

Она, задыхаясь, положила записку в конверт и долго лежалабез сна, не понимая, что нашло на них обеих и как она могла согласиться насумасбродный план сестры. Виктория просто спятила, а она тоже сумасшедшая, еслипотворствует ей. Оставалось лишь надеяться, что Чарлз не обнаружит их проделкии не разведется с Викторией. На плечи Оливии ляжет вся тяжесть содеянного!

На следующее утро она проснулась, полная решимостиотговорить сестру. Правда, зная Викторию, можно было без сомнения сказать, чтота скорее умрет, чем согласится отступить.