Надев ночную рубашку Виктории, Оливия улеглась, отодвинуласькак можно дальше от мужа и почти всю ночь продрожала на краю постели. Онавпервые спала рядом с мужчиной и, не будь так перепугана, наверняка нашла быэто забавным. Правда, она страшно боялась, что Чарлз каким-то образом обнаружитподмену и вышвырнет ее из дома в одной рубашке. Но конечно, ничего подобного непроизошло. Он смотрел на нее в темноте, гадая, будет ли уместным обнять жену,но так и не посмел. Она повернулась к нему спиной и, похоже, плакала. НаконецЧарлз осторожно положил ей руку на плечо.

– Не спишь? – прошептал он. Оливия покачалаголовой, но ничего не ответила.

– У тебя все в порядке? – не отставал Чарлз, и наэтот раз она улыбнулась, радуясь, что он ничего не заметил.

– Более или менее, – тихо ответила она. –Просто все время думаю о ней.

Это было чистой правдой. У нее из головы не шла Виктория.

– С ней все будет в порядке. Она умеет постоять засебя, – рассудительно заметил Чарлз. – Немного отдохнет и вернется.Не навсегда же она исчезла.

«Хорошо, что он не понимает, о ком говорит», – грустноподумала Оливия.

– А если с ней что-нибудь случится?

Жена едва ли не впервые обратилась к нему за помощью, иЧарлз осмелился подвинуться чуть ближе.

– Не думаю. Индейцы давно покорены, большинстворазбрелись по циркам и всяким шоу. За девять лет там не было ни одногоземлетрясения. Скорее всего Оливия проведет там прекрасное лето.

– А если снова землетрясение? Или пожар? Или… иливойна?

– В Калифорнии?! Вряд ли мы в ближайшее время объявимКалифорнии войну.

Он повернул жену лицом к себе и в холодном лунном светеувидел, что она действительно плачет. Совсем как одинокая обиженная девочка.

– Тебе лучше уснуть и хоть на время перестатьволноваться. Твой отец, возможно, немедленно наймет армию сыщиков, и черезнесколько дней ее привезут домой.

Но Виктория так далеко от Калифорнии! Как Оливия моглаотпустить ее? Может, послать на судно телеграмму и объяснить, что онапередумала и что сестра должна немедленно вернуться? Она еще успеет сделатьэто, прежде чем «Лузитания» бросит якорь в ливерпульской гавани.

И тут Оливия вспомнила о германских подводных лодках,взявших британские порты в кольцо. О чем она думала, когда соглашалась на этуавантюру?!

От ужаса она заплакала еще громче и, сама того не сознавая,позволила Чарлзу обнять ее и прижать к себе. От него едва уловимо, приятнопахло мылом и одеколоном. Очевидно, он побрился перед сном. Оливия на мигзастыла, завороженная теплом и мужской силой, но тут же сконфуженноотстранилась. Что она делает? Такие вольности просто неуместны!

– Прости, мне так неловко, – смущенно пробормоталаона.

– Ничего страшного, – с некоторым удивлениемвыговорил Чарлз, не сознаваясь самому себе, что ему это понравилось.

Оливия снова отодвинулась на самый край. Чарлз уснул первым.Она промучилась почти до утра.

Утром она встала раньше и успела умыться и одеться, преждечем проснулся Чарлз. Позже она облегченно вздохнула, видя, как он вежлив ивнимателен и не делает никаких попыток снова ее приласкать. Виктория права, всеэто не так уж сложно.

Они вместе спустились к завтраку. Джефф, естественно, былмрачнее тучи и даже отказывался ехать в Кротон, и они еле его уговорили. Всеравно мальчика не с кем было оставить: горничная и кухарка по воскресеньямотдыхали. Но Джефф упрямо твердил, что не желает видеть Кротон без Олли, и дажедед его не интересовал.

Поездка была долгой и невеселой. Оливия лихорадочно размышляла,что сказать отцу и, хотя прорепетировала свою речь сотни раз, все жеотшатнулась при виде искаженного скорбью лица Эдварда. Какое счастье, что Чарлзрядом! Она с таким же успехом могла выстрелить в отца!

Они помогли Эдварду сесть в кресло, и зять налил ему бренди.Отец машинально глотнул жгучей жидкости и устремил взор на дочь.

– Это я во всем виноват. Я спрашивал ее позавчера,хотел знать, из-за меня ли она так несчастна. Это не жизнь для молодой девушки.Но Оливия всегда твердила, что иного она не желает. А я молчал, потому что такбыло легче для меня… я безмерно тосковал бы без нее… и вот теперь она ушла…

Он тихо заплакал, и Оливия прокляла себя. Что она сделала сотцом!

Но тут Эдвард поднял голову и взглянул на Чарлза.

– Думаю, она втайне любила тебя, но боялась признаться,а потом было уже поздно.

Оливии показалось, что она сейчас лишится сознания. Ногиподкашивались, голова кружилась. Он знал!

– Отец, ты наверняка ошибаешься! Она никому неговорила… – жалобно пробормотала она, заливаясь краской. Хоть бы никто незаметил ее неуместного румянца!

– Этого и не требовалось, – перебил Эдвард,вытирая глаза и поднося к губам стакан. – Я и без того все видел. Дляэтого не нужно быть семи пядей во лбу. Знал, но принес ее в жертву, потому чтонужно было спасать тебя.

Губы Чарлза были плотно стиснуты. Он словно окаменел, и уОливии не хватило мужества взглянуть на своего мнимого супруга.

– Не может этого быть. Она призналась бы мне, –твердила Оливия, пытаясь спасти остатки гордости.

– Но не призналась! – прогремел старик. – Втаком случае не воображай, что знаешь все на свете, Виктория Доусон!

Господи, Чарлз наверняка посчитает, что свояченица сбежалаиз-за него! Необходимо как можно скорее и убедительнее разуверить его!

Но Чарлз, похоже, разделял мнение жены.

– Невозможно понять мотивы многих поступков, Эдвард.Мозг – это невероятно сложное устройство, не говоря уже о сердце. А близнецысвязаны, кроме того, еще и взаимной интуицией и необычайной близостью. Вы сами нераз наблюдали, как они чувствительны и проницательны, когда речь идет о ком-тоиз двоих. Возможно, Оливия с трудом перенесла замужество сестры и теперьпытается стать самостоятельной и найти себя.

– В монастыре? – возмущенно обронил Эдвард. Нетакой судьбы он хотел для своей дочери. – Я угрожал этим тебе, Виктория,да и то не всерьез.

– А я посчитала, что ты не шутишь, – откровеннопризналась девушка. – Да и сестра была того же мнения.

– Я не смог бы сделать такое с тобой.

Не смог? Зато вынудил Викторию выйти замуж. И та не вынеслажизни с нелюбимым. Но у Оливии не хватит духу признаться.

Как и предсказывал Чарлз, Эдвард решил нанять сыщиков ипопросил Чарлза заняться этим в понедельник. Они собрали все ее письма и отдалиЧарлзу, а Оливия пообещала припомнить имена девочек-одноклассниц и попытатьсяузнать, кто из них переехал в Калифорнию.

Берти вместе с Джеффри тихо плакали на кухне. Берти ужепрочла письмо и была так расстроена, что не подумала внимательно рассмотретьвоспитанницу. Наспех поцеловав ее в щеку, Оливия выбежала. Не стоит чаще, чемнужно, попадаться Берти на глаза. Она даже не поднялась в свою комнату,опасаясь чем-нибудь выдать себя.