– Принести чего-нибудь? – спросила Эстер.

Но Дафне ничего не хотелось.

– Поспишь?

– Может быть.

– Я еще вернусь, – пообещала Эстер. – Лидия волновалась за тебя. Надо ей сказать, что с тобой все хорошо.

– Собаку можешь оставить тут.

– С собой заберу, – сказала Эстер.

Ясно, Эстер ей теперь и пса не доверит, но Дафна этого заслуживала. Она прислушалась, как Эстер, закрыв за собой дверь, тихо спускается по лестнице.

Лидия.

Важно ли теперь то, что было между Дафной и Треем? Стоит ли признаваться в интрижке?

Дафна повернулась на бок и подумала о Кейт, о записке. Год назад, убегая, оставив послание – «Вернусь через час, самое большее», – она правда верила, что вернется. Ей просто нужно было немного тишины, всего-то. Тогда она обложила дочь подушками и ушла из дома, не имея в голове никакого плана. Дошла до магазина на Хайленд-авеню, купила пинту мороженого «Chubby Hubby», села с ним на лужайке у Сомервилльской библиотеки и съела все подчистую. Ночь стояла темная, студеная, но холодно не было. Доев мороженое, Дафна заметила стоящий на холостых оборотах 88-й автобус. Он будто ждал ее: в салоне было светло и уютно.

Так просто оказалось забраться в него.

Дафна была единственным пассажиром. Доехала до Салливан-сквер и там пересела на оранжевую линию метро. Как во сне, прошла несколько кварталов до Южного вокзала, а там уже сама судьба отнесла ее в Портленд, к такой вот жизни, потому что другого автобуса в ту ночь просто не было. А что, если бы Дафна отправилась в Вустер[35]?

Энни позволила Дафне начать с чистого листа. Обзавестись другим прошлым, новой историей.

Однако Энни опять стала Дафной. А в жизни Дафны есть Эстер и Морган.

И еще Кейт.

Кровать перестала казаться мягкой. Пух в перинах утрамбовался. В окно долетел ветер, пахнущий низким приливом. Дафна встала и пошла набрать полную ванну самой горячей воды, какую только могла выдержать. Когда комната наполнилась паром, взяла щетку Эстер и пять минут чистила зубы, но, даже потрать она целый час, во рту все равно осталось бы ощущение грязи. Дафна разделась и свалила вещи в кучу. Давно ли она меняла одежду? Дафна осмотрела себя, первым делом проверив синяки и порезы, затем – отощавшие руки и ноги, и раны, которые еще не проявились. Погрузилась в горячую воду, вся покраснела. В нагретом влажном воздухе повис запах не мытого несколько дней кряду тела. Дафна терлась, пока не отстали грязь и корка запекшейся крови. Вспенила шампунь в волосах и погрузилась с головой в воду, позволив ей отрезать себя от внешнего мира. И в этот момент ею овладели мысли.

Можно ведь еще сбежать. Время есть.

А как же Кейт? Ее кроха-дочурка? Дафна знала, что не заслуживает дочери. Когда она забеременела, то уже не была молодой: тридцать два – это ведь уже не молодость, да? – но по-прежнему бунтовала. Она по-прежнему обитала в олстонской квартире, тогда как Эстер съехала – в Сомервилл к Моргану. Работала приходящей сиделкой за двенадцать долларов в час – ни бонусов, ни постоянного графика, – и когда началась боль в животе, отправилась в пункт первой помощи и пожаловалась на изжогу. Врач выписала антацид.

– Если только вы не беременны, – добавила она. – Есть такая возможность?

– Нет, – сказала Дафна как можно уверенней, хотя шансов было хоть отбавляй.

Шли месяцы, она стала носить мешковатые толстовки и поглощать брауни, как общажная девчонка из дурного сериала. Как-то она навестила Эстер с Морганом, и брат, решив, что Дафна не слышит, шепнул Эстер, мол, переживает за ее вес. Дафна ушла с работы сиделки и устроилась в аптеку, где тоже не было бонусов и где, как она надеялась, она была просто жирной девчонкой. А потом в один прекрасный день начались схватки. Дафна была одна. До этого к ней заглядывал управдом и спрашивал о квартплате, но кроме него, она больше целыми днями ни с кем не общалась. К тому времени ее и из аптеки уволили.

Она родила на полу ванной, заливая кровью белый кафель, лихорадочно ища в телефоне инструкции – как быть с пуповиной. Ребенок – Дафна пока еще не дала ему имя – плакал взахлеб и сосал кулачок. Дафна завернула девочку в старую толстовку и вынесла на улицу, оставив за мусоркой.

Не в мусорке, а за мусоркой.

На дворе стоял август месяц, так что было не холодно. Дождя не было. И сейчас, отмокая в горячей воде, наедине со своими мыслями, Дафна могла смело сказать, что поступила так, не думая, что стала жертвой собственной растерянности. Дьявол, да вполне можно обвинить гормоны. Однако, если уж совсем честно, то Дафна тогда, избавившись от проблемы, испытала облегчение. С глаз долой. Потом она включила телевизор и стала смотреть повтор «Моя жена меня приворожила»[36]. А еще Дафна вспомнила беспомощность, сменившую облегчение, когда она вышла на улицу, увидела, что ребенок никуда не делся – он так и лежал, завернутый в толстовку, позади мусорки, – и забрала его в дом.

Эстер примчалась сразу же, как Дафна ей позвонила.

Она запеленала Кейт в полотенце, которое нашла в шкафу, и прижала к плечу.

– Может, Кэтрин? – предложила подруга, целуя плачущего ребенка в щечку и укачивая его. – Как Кэтрин Хэпберн. Только запишем так, чтобы ей потом не пришлось всякий раз до конца жизни диктовать свое имя по буквам. Это раздражает. Будем звать ее Кейт. Она, кстати, голодная.

– Мне больше Кейтлин нравится, – сказала Дафна.

– Ладно, пусть будет Кейтлин.

– Но звать ее будем все равно Кейт. Ты права, не дело это, чтобы она всю жизнь диктовала свое имя по буквам.

У Эстер детей не было. У нее не было даже братьев и сестер, по крайней мере, тех, о которых она знала бы. Она понятия не имела, как ухаживать за ребенком, но тем не менее старалась. А в тот миг, когда они дали Кейт имя, Дафна осознала, что натворила, решив сохранить это в тайне до гроба, и думала потом, много ли Эстер сумела понять. Дафна протянула руки, и Эстер, чуть помедлив, вручила ей Кейт. Дафна пообещала себе всегда, всегда ставить дочь на первое место.

Позднее пришел Морган и осмотрел Кейт, как щеночка, однако Эстер все равно отправила Дафну с ребенком в больницу. А когда ее на следующий день выписали, все вещи из олстонской квартиры уже перевезли в Сомервилл.

– Так будет проще, – объяснила Эстер.

Вода остыла, и Дафна пальцем ноги выдернула пробку. Прислушалась, как утекает тишина, унося с собой часть ее мучений. Теперь, когда Дафна отмылась, запах одежды показался ей еще отвратительней. Тут ветром донесло голоса. Дафна встала и, вытянув шею, выглянула в небольшое окошко – увидела внизу Рори и детектива, ту, что одевалась как домохозяйка. Они прошли по тропинке, открыли калитку. К дому они двигались целенаправленно. Рори остановился, чтобы снять шляпу.