мне сил пережить это… — пробормотал я, закатывая глаза от удовольствия.

Запрокинув голову и прикрыв глаза, я мысленно возносил молитвы Богине, чтобы она дала мне сил сдержаться и не наброситься на девушку. А ведь Эля предупреждала меня о какой-то неизведанной болезни. Как же она называлась? Лунизм? Кунизм? Линизм? Нет… Лунатизм!

К черту болезнь! Не настолько она и плоха.

Осторожно приобняв Элю в ответ, я в очередной раз закатил глаза. А ведь ничего не предвещало беды! Эля уснула на удивление быстро, я же не мог на нее насмотреться. Идеальные черты лица манили, как и пухлые, едва приоткрытые губы. Хотелось сжать ее в объятиях и никуда не отпускать. А если еще вспомнить об ее колком язычке и довольно остром уме, Элю реально хотелось где-то закрыть. Подальше от взглядов чужих мужчин. По крайней мере, пока она не станет моей, нашей.

За своими размышлениями я не заметил, как уснул, а проснулся среди ночи от просто неистового желания, которое затронуло каждую частичку моего естества. Стоило мне разлепить глаза, я едва не задохнулся от переполняющих меня эмоций. Жгучей страсти и животной похоти. Эля лежала на мне, потираясь своими влажными трусиками о мои, ставшие каменными, чресла. При этом так соблазнительно постанывая, что я был на грани.

И что мне сейчас делать?

По уму, конечно, стоит как-то разбудить Элю, отступить, хоть на пол лечь. О своих желаниях я вообще стараюсь не думать, ведь там одни несдерживаемые ругательства и мечты о том, как я вхожу в податливое, жаркое, девственно тесное лоно.

Несколько секунд подумав, взвешивая свое решение, я аккуратно протиснул руку между нашими телами, пальцами находя точку сладострастия. Закусив губу, стараясь самому не произнести ни звука, я аккуратно начал нажимать и теребить между пальцами клитор Эли, слушая ее стоны, которые становились с каждой секундой все громче. Да, это определенно музыка для моих ушей, самая желанная, которая только бывает в мире.

Нажав в очередной раз сильнее на клитор, я едва сам не задохнулся от переполняющих меня эмоций. Эля в моих руках задрожала, а ее трусики стали еще влажнее, буквально напитались ее соками во время оргазма.

Подождав, когда Эля затихнет, я аккуратно передвинул ее на кровать, а сам сполз на пол, поправляя ноющий член в трусах. Перед глазами от неудовлетворенности появились черные мушки, да и голова шла кругом. Но самое паршивое, пожалуй, было то, что нельзя было прикоснуться к Эле. Почувствовать на себе ее ответные ласки, пусть и предельно невинные.

— Пришел в себя? — тихо пробормотал Нирвел, как только я смог нормально дышать.

— Ты не спал?

— Никто не спал, — прошептал Тарин спокойно.

— Я тебе завидую, — вздохнул Морис. — Хотел бы я, чтобы Эля так об меня терлась…

— Сам себе завидую, — фыркнул я. — Нам нужно поговорить.

— Да, но, как и где? — все так же тихо выдохнул Нирвел. — Нам нельзя оставлять Элю одну.

— Ты прав, — кивнул я. — Пойдемте в коридор.

— А если кто-то услышит, о чем мы говорим? — заинтересованно отозвался Тарин.

— Предлагаю говорить без имен, — задумчиво предложил Морис. — А Элю называть, к примеру, кошечкой. После того, как она терлась об тебя, ей определённо подходит.

Фыркнув, оставив комментарий Мориса без ответа, я поднялся с пола, чувствуя, как напряжение немного отпускает. Разговор это лучшее в моей ситуации, возможно, хоть отвлекусь немного, займу голову.

— Ты тоже не спал, Феликс? — хмыкнул я, заметив, что говорун Эли выглядывает с кровати.

— Не спал.

— И что думаешь? Мы все еще извращенцы?

— Думаю, что вы не достойны моей Эли, — самодовольно отозвался вредный птах. — Но, мне будет интересно наблюдать за вашими усилиями…

— Ты что-то знаешь?

— Я многое знаю, но вам не расскажу, — категорично заявил он. Как же он… бесит. — Хотя, есть кое-что, что я бы хотел вам рассказать, — с нотками удовлетворения прошептал он. — Эля всегда видела пример своих «родителей» перед глазами, пару из одного мужчины и женщины, и мечтает об одном мужчине рядом с собой.

Чувствуя, что еще немного, и я сам придушу говоруна, я поспешил выйти из комнаты. Но до чего же он вредный. Как будто чувствует, на что нужно надавить, чтобы вывести человека из себя. И как вообще Эля с ним справляется? Вот только, если он говорит правду?

— Думаешь, он сказал правду? — вылетев след за мной, обеспокоенно поинтересовался Нирвел.

— Не знаю…

— Это все усложняет, — покачал головой Тарин, поглядывая на дверь.

— Если он говорит правду, то у нас есть неделя, чтобы переубедить кошечку, — уверенно выдохнул Морис. — Завтра я сплю с Элей.

— Это еще почему? — сжав кулаки, пытаясь взять себя в руки, глухо спросил я.

— Потому что ей нужно привыкнуть к каждому из нас. Или ты хочешь сказать, что мы просто так попали в эту комнату? — кивнув на дверь, криво ухмыльнулся Морис. — Скажу тебе честно, Сантис, я не против быть твоим собратом, но если ты все еще думаешь, скажи об этом сразу. Не хочу терять время зря и упускать кошечку. И еще… боюсь, если кошечка все-таки откажет быть с нами всеми в союзе, я тоже пас.

— Поддерживаю, — сдержанно отозвался Тарин, холодно посмотрев на меня.

— Я тоже хочу, чтобы вы стали моими собратьями, — кивнул я, понимая, что это вполне искренне. Как оказывается, одна женщина быстро сближает. Не прошло и двух дней, а мы уже сообща решаем, как будем защищать, и соблазнять Элю. — И ты прав, у нас есть неделя, чтобы она привыкла к каждому из нас. Нирвел?

— Я согласен, — кивнул Нирвел. — И лучше нам все-таки постараться, потому что я рядом с собой другую девушку тоже видеть не хочу.

— С этим решили, — спокойно кивнул я. Как бы мне не хотелось быть для Эли единственным мужчиной, но принц и будущий Император не может отказаться от собратьев. Впрочем, думаю, мы сможем найти точки соприкосновения.

— А что насчет пятого? — с нотками ревности уточнил Тарин, скрипнув зубами.

— У Императора всегда было четыре собрата, — заученно выдохнул я, едва сдерживаясь от накатывающей ревности. Подпускать к нашей девочке еще кого-то мне категорически не хочется, но и нарушать заведенные правила не выход.

— Кото ты думал поселить в комнату до того, как встретил Эля? — уже зная ответ, спросил меня Нирвел.

— Нерсина Донка.

— Того выскочку, который при всех назвал Эля младшей женой, — вскинул бровь Тарин.

— Именно, — кивнул я, хмыкнув.

— Он мне не нравится, — категорично заявил Тарин.

— Почему?

— Он обидел Эля.

— Скорее всего, Нерсин докапывается до Эля, из-за того, что он сейчас в этой комнате. Как и все