Изучение близнецов помогло создать одну из самых сложных – по мнению нескольких авторов – концепций современной биологии: концепцию наследуемости. Некоторые врожденные признаки, например цвет глаз, полностью зависят от рецессивности или доминантности генов. У меня голубые глаза (рецессивный признак), а у моего мужа Марка глаза карие (доминантный признак). Но у двоих наших сыновей голубые глаза, потому что Марк от своей матери унаследовал рецессивный ген голубых глаз, и этот ген он передал Джейку и Мэттью. Ген карих глаз он передал своему младшему сыну Алексу. Другие признаки, такие как рост, наследуются с большей вариабельностью. Хотя рост человека тесно коррелирует с ростом родителей, он в то же время зависит от множества генов, а кроме того, на рост могут влиять и такие факторы, как качество питания и условия жизни. Все трое наших мальчиков выше шести футов, хотя мой рост всего пять футов и шесть дюймов, а Марка – около пяти футов одиннадцати дюймов. (Объяснение можно найти, не выходя за пределы круга наших родственников. Пока я самая маленькая из них.) Как можно понять, каким образом эта разница проявится в следующих поколениях? Видимые проявления признака или особенностей поведения (фенотип) отчасти обязаны генетическому материалу (генотипу), а отчасти формируются под влиянием окружающей среды. Генетика и среда всегда трудятся рука об руку, хотя их относительный вклад варьирует в зависимости от многих условий и обстоятельств. Та доля вариабельности признака, которую можно приписать генам – то есть которая может наследоваться, – называется наследуемостью.

Кристакис и Фаулер искали и ищут именно наследуемость. В поисках генетической составляющей социальных сетей они первым делом обратились к изучению близнецов. По счастливому совпадению, как раз в это время проводилось лонгитюдное исследование здоровья подростков на фоне их взросления. Изучалась как генетическая информация, так и данные о дружеских отношениях испытуемых. В их числе было 1100 близнецов. Кристакис и Фаулер провели сравнение однояйцевых и разнояйцевых близнецов в отношении генетических признаков и социальных привычек. В их статье, опубликованной в 2009 году в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences, была впервые предпринята попытка объединить данные о влиянии генетики на социальные сети – и не только у людей[317]. Авторы вычислили наследуемость ряда различных индивидуальных свойств, имеющих первостепенную важность для создания социальных сетей в человеческих сообществах.

Позволю себе привести здесь краткий словарь терминов, используемых в анализе социальной сети. «Центральность» – термин, говорящий сам за себя; это мера прочности и качества связи индивида с другими людьми. «Сила» – выражение относительной важности каждой связи. «Степень влиятельности» – мера влияния, которой оценивают силу единения связанных с вами людей. (По сути, этот показатель говорит о том, что у хороших детей хорошие друзья.) «Транзитивность» есть мера вероятности того, что люди, контактирующие с двумя другими людьми, контактируют и между собой или являются друзьями. «Степенью» называют число контактов или социальных связей индивида, причем учитываются связи, направленные и в ту, и в другую сторону. Если взаимодействие направлено к человеку, степень измеряют по тому, сколько раз этого человека называют другом другие, а если от человека – по тому, сколько раз он называет друзьями других (эти два показателя не всегда согласуются между собой).

Карта такой сети отдаленно напоминает сильно усложненную кинетическую скульптуру Александра Колдера. Линии и круги соединяются с другими линиями и кругами, образуя трехмерные узлы и спицы. Каждый круг представляет индивида, а линии обозначают связи между индивидами. Некто, расположенный в центре социальной сети, опутан множеством линий. От одиночки, расположенного на периферии, линий тянется очень мало. Между этими двумя людьми такая же разница, как между станцией метро «Таймс-Сквер», где сходятся одиннадцать линий, и какой-нибудь периферийной станцией, где проходит только одна линия.

Кристакис и Фаулер обнаружили, что некоторые, хотя и не все, характеристики сети являются наследуемыми. Генетические факторы влияют на то, как индивид включается в обширную группу друзей, почти в половине случаев (как видно по показателям взаимодействия внутренней и внешней направленности). Другими словами, наследуемость влияет на число друзей, которыми располагает человек. Дружелюбность варьирует так же, как рост и другие признаки. Этот факт не вызовет удивления у большинства людей, потому что мы и так знаем, что одни люди рождаются застенчивыми, а другие – общительными. Люди отличаются друг от друга степенью тяги к дружбе.

Удивительно другое. Авторы обнаружили: генетика может объяснить почти такую же вариабельность в транзитивности – вероятности того, что друзья одного человека дружат и между собой. «Это очень причудливый результат, – говорит Кристакис. – Если в одной комнате находятся Том, Дик и Гарри, то является ли Дик другом Гарри, зависит не только от генов Дика или Гарри, но и от генов Тома. Как такое возможно? Думается, причина заключается в том, что люди различаются по своей склонности представлять своих друзей друг другу. Некоторые плетут вокруг себя сети отношений, а другие дружат с каждым по отдельности, не объединяют своих друзей».

В итоге авторы выяснили, что центральность личности – находится ли она в центре сети или на ее периферии – на 29 % обусловлена генетически. Кристакис может лишь строить гипотезы относительно того, почему это так, но берет на себя смелость предположить, что все дело в наличии (или отсутствии) пристрастия к популярным друзьям. «Возможно, вы хотите иметь четырех непопулярных друзей, чтобы не делить ни с кем их внимание. Предположим, далее, что я тоже хочу иметь четырех друзей, но я хочу, чтобы мои друзья были популярными, то есть чтобы они обладали обширными связями. Несмотря даже на то, что я не буду пользоваться их безраздельным вниманием, они сами обладают множеством собственных связей. Это разные стратегии». Кратко это можно описать так: различия между индивидами в их склонности выбирать в друзья популярных и непопулярных людей выражаются в том, какие структуры социальных сетей мы создаем. Следовательно, структура эта частично зависит и от наших генов.

В 2011 году Кристакис и Фаулер пошли еще дальше. Они решили выяснить степень генетического сходства между друзьями, которые не являются биологическими родственниками. Для того чтобы это сделать, они исследовали шесть доступных генотипов из той же базы данных, какую использовали для исследования Add Health, но на этот раз исключили родственников. Результаты подтвердили, что пословица «рыбак рыбака…» имеет некоторое генетическое обоснование. Друзья не просто демонстрировали сходные признаки, но были похожи и на генотипическом уровне[318]. Результаты вышли далеко за пределы того, что можно объяснить системными различиями, возможно, возникающими вследствие разницы происхождения, например наличия европейских или азиатских предков. Другими словами, мы не просто так предпочитаем людей, которые выглядят как мы. Эту работу Кристакис и Фаулер расширили в 2014 году в статье о дружбе и естественном отборе, тоже опубликованной в PNAS, где на основании корреляций генотипов показали, что друг эквивалентен четвертой степени родства[319]. Этот вывод оказался верен для базы данных Add Health и для более обширной базы данных фреймингемского исследования. «Друзья – это своего рода „функциональные родственники“», – заключают авторы. Остается загадкой, как мы распознаём таких «функциональных родственников», чтобы подружиться с ними.