– Своди. Сразу легче станет.

– Не сомневаюсь. Я уверена, что судьба опятьначнет меня радовать и придет то время, когда я, как и раньше, буду задаватьсебе все тот же вопрос: «Что хорошего и приятного я сделала сегодня для лучшейиз женщин, которых я знаю?» Самая лучшая женщина, которую я знаю, и есть ясама. Это мне сейчас гадко и обидно, что ответить мне нечего, потому что длясамой лучшей женщины я не сделала ничего хорошего. Но это не беда. Яисправлюсь. Вот увидишь, я обязательно исправлюсь.

– Странная ты….

Контрастный душ не пошел мне на пользу. Я всятряслась, буквально вся: руки, ноги, губы и даже голова, как у древней старухи.А затем… Затем меня стал раздражать шум льющейся воды, и захотелось вылезти изванны как можно быстрее.

– Такое не приснится даже в самом страшномсне, – сказала я вслух своему отражению, надевая короткий атласный халат.

Пригладив мокрые волосы, я подошла к Виктору.Он спал. Сев рядом, я тихонько потрепала его по плечу:

– Вить, ты лучше не засыпай. Уже полседьмого.Тебе к девяти на работу. Если сейчас разоспишься, потом будет очень трудновставать. С работы приедешь и хорошенько выспишься. Пораньше вечером ляжешь.

– Я сегодня никуда не пойду, – сонным голосомпробормотал Виктор.

– Как не пойдешь?

– Ева, ну какая, к черту, работа?! Пока ты заплывалав ванне, я хватил коньячку. Полбутылки сразу.

– Ты что, с ума соскочил? Ты же за рулём!Какой, к дьяволу, коньяк?!

– Куда я поеду в таком состоянии?

– Как же так…

– Ева, но я же не робот… Я остаюсь дома. Неодна ты плохо себя чувствуешь после того, что произошло. Ты не представляешь,как мне паршиво. Просто я мужчина и стараюсь этого не показывать.

– У тебя опять сердце?

– Да у меня все на свете. И сердце, и душа… Изадница…

– Прекрати!

– Что – прекрати?! Ты можешь понять, что мнесейчас просто хреново! Так гадко, как не было никогда в жизни! – Викторпосмотрел на меня, и я увидела в его глазах слезы. – У меня депрессия.Понимаешь, жуткое состояние… Неужели ты думаешь, что я могу пойти на работу?!Мы только избавились от покойника. Ты думала, что я буду улыбаться и делатьвид, что ничего не случилось? А ты повяжешь мне галстук и с дежурным поцелуемвытолкаешь за дверь?

– Ну что ты раскипятился, – растерялась я. –Успокойся, я всё понимаю.

– Просто ты всегда видишь и слышишь толькосебя. Для тебя окружающие люди не существуют! Ты считаешься только с однимчеловеком на свете, и это – ты. Ты не хочешь понимать, что другие тожестрадают, переживают, болеют, а порой и раскаиваются. Думаешь, весь мир долженкрутиться колесом только вокруг тебя?

– Да что ты завелся-то…

– А то, что я живой человек и ничточеловеческое мне не чуждо. Я в жизни не убил даже мухи. Когда мой отец вдеревне зарубил топором петуха, а тот вырвался и начал носиться по двору безголовы, я вообще потерял сознание. А тут такое произошло…

– Твой отец был жестокий человек??

– Нет, конечно. Я же рассказывал тебе, что уотца в деревне хозяйство было. Он и свинью мог зарезать. В деревнях к этомуотносятся просто. Дело житейское.

– Если бы я увидела петуха без головы, я бытоже в обморок грохнулась. Еще та картинка…

– В том-то и дело, что мы нынче плачем привиде убитой букашки, а к насильственной смерти человека относимся, как клегкому ветерку, без малейшего душевного трепета.

– Ты считаешь меня бесчувственной? Надо было,чтобы я от ужаса сознание у люка потеряла и полетела в колодец вслед за трупом?

– Прости… Я плохо себя чувствую. Мне не посебе.

– И все-таки зря ты приложился к спиртному. Утебя же сердце. Ты коньяк без закуски, что ли, пил? Зря ты это…

– О закуске я думал меньше всего. Мне как-тоне до этого было.

– Конечно. Ладно, проспись хорошенько.

– Ложись рядом.

Я легла рядом и набросила на нас простыню.

– Расслабься и выкинь всё из головы, – сказалая и дружески поцеловала его в нос. – Проспишься, а к обеду встанешь и поедешьсо свежей головой на работу.

– Да что ты заладила со своей работой?! Никудая не поеду. Отстань!

– Но это же неразумно.

– Я позвонил Денису и сообщил, что менянесколько дней на работе не будет. Я простудился. Температура подскочила,озноб, кашель.

– Ты сказал, что у тебя больничный?

– Нет, просто объяснил, что некоторое времябуду отсутствовать. Денис просил не волноваться. Если случится что-тосерьезное, он позвонит.

– Ты будешь дома несколько дней? – не поверилая своим ушам.

– Да. А что тебя удивляет?

– Да, собственно говоря, ничего. Простостранно. Мне кажется, тебе лучше было быть на людях. Какое-никакое, а алиби.

– Вот еще. Я пока в себя не приду, на работуне поеду. То, что случилось сегодня, выбило меня из колеи. Я чуть с ума несошел. Единственное, что успокаивает, так это то, что ты рядом. Когда ты рядом,я спокоен.

– Если бы не я, то не было бы и этогострашного случая.

– Уж лучше пусть будет так, только ты бы быларядом…

– Да что ж ты такое говоришь…

– Ева, какое счастье, что мы вместе. Какоесчастье… Это так важно, знать, что ты кому-то нужен, что кто-то тебя любит и затебя беспокоится.

– Совсем недавно ты говорил мне о том, что яникого не люблю, кроме себя.

– Прости. Я просто был в шоке. Я знаю, что мыс тобой любим друг друга. Ты самая верная и преданная женщина, которую якогда-либо видел. Ложись ко мне на плечо.

Я легла к мужу на плечо и вновь почувствовала,как на моих щеках появились мокрые дорожки.

– Эти дни мы побудем вместе и постараемся всезабыть. Как проснемся, пойдем погуляем на улицу, возьмемся за руки ипочувствуем, что вдвоем мы с тобой сила и что нам с тобой ничего не страшно.Евушка, моя родная. Спасибо, что ты рядом, что самые тяжелые минуты нашей жизнимы всегда переживаем вместе. Ты моя навеки, и я ничего не боюсь и сделаю длятебя все, что попросишь. Я очень тебя люблю. А ты меня?