— Короче, мой друг, короче! — нетерпеливо прервал его Ван Эйк. — Мы знаем это все наизусть, а на улице не лето!

— Как вам будет угодно! — с досадой ответил Кур-сель. — Наш господин послал меня к вам с просьбой следовать за мной, он хочет поговорить с вами сразу после окончания церемонии.

— Следовать куда? с достоинством спросила Катрин.

— Во дворец, где вас встретят со всеми почестями и, как мне сказали, долго не задержат…

— Я никуда не пойду, мессир! Передайте вашему господину, что я его приветствую и нижайше благодарю за приглашение, но я всего лишь уставшая женщина, проделавшая длинный путь и не мечтающая сейчас ни о чем другом, как об отдыхе у камина.

— У вас будет возможность согреться, — раздраженно прервал ее Курсель, — я получил приказ без вас не возвращаться!

Катрин вздрогнула и нахмурилась.

— Не значит ли это, что вы меня арестовываете?

— Никоим образом, я уже сказал, что монсеньер вас долго не задержит, а вы, наверное, знаете, что он не потерпит, чтобы его приказы не выполнялись, тем более приглашения… Госпожа, не заставляйте меня вас больше упрашивать, а если хотите немного отдохнуть перед аудиенцией, Я буду сопровождать вас до места отдыха, а потом доставлю во дворец!

Лицо Ван Эйка приняло озабоченное выражение, когда взгляд Катрин остановился на нем, спрашивая совета, он покачал головой и прошептал сквозь зубы:

— Катрин, я боюсь, что вам не удастся ускользнуть, иначе…

— Иначе я навлеку неприятности на тех, кто окажет мне гостеприимство, не так ли? Я прекрасно поняла. Хорошо, мессир, — со вздохом обратилась она к герцогскому конюху, — мне не остается ничего другого, как следовать за вами, но при двух условиях.

— Каких?

— Вы отпустите этот вооруженный эскорт. Он ни к чему, раз я уже решила принять приглашение.

— Хорошо. Что еще?

— Мои люди будут сопровождать меня и подождут окончания аудиенции, чтобы проводить меня туда, куда я направлюсь.

— Я тоже поеду с вами! — воскликнул Ван Эйк.

— Лучше не надо. Поезжайте к Симоне и узнайте у нее, сможет ли она принять нас на эту ночь. Итак, мессир, вы мне так и не ответили, могут ли меня сопровождать конюх и паж?

Курсель скорее нетерпеливо, чем любезно, пожал плечами.

— Мне об этом ничего не было сказано, но правила, существующие при дворе, вам это разрешают, а я тоже ничего не имею против.

— В таком случае поехали! До скорой встречи, мессир Ян, — добавила Катрин, подчеркнув слово «скорой». Затем, зажав руки, как она делала всегда перед каким-либо сражением или просто в сложной ситуации, госпожа де Монсальви повернула лошадь по направлению к дворцу, и, не ожидая бегущего за ней Роберта де Курселя, направилась к дому своего бывшего любовника с твердой решимостью выйти из этой схватки с честью.

ГЛАВА VIII. Королевская ночь

—Так это была ты! Я не ошибся…

Курсель оставил Катрин в узкой маленькой галерее, освещенной теплым мерцанием свечей. Вошел Филипп Бургундский, и время отступило: герцог не изменился, все тот же голос и обращение на «ты». Прошло семь лет со дня их последней трагической встречи при Компьене, где Катрин пыталась освободить Жанну д'Арк. Филипп был все такой же стройный, светловолосый, с благородной осанкой.

Может быть, лишь несколько небольших морщинок добавилось вокруг рта. Он не изменился и, казалось, думал, что между ними будет все по-прежнему. Катрин, соблюдая дистанцию, поприветствовала герцога, опустившись на колено, и прошептала: «Монсеньер!»

Пренебрегая церемониалом, герцог подбежал к ней и поднял с колен. Он удерживал ее на расстоянии вытянутой руки, чтобы лучше рассмотреть. Она удивилась происшедшей в нем перемене. Еще недавно холодный и надменный принц исчез, и перед ней оказался счастливый мужчина.

— Так чудеса существуют? — горячо воскликнул он. — Катрин, уже столько лет я молю Бога послать тебя мне! Когда я тебя заметил, я понял, что он услышал мои молитвы.

— Он вас не услышал, монсеньер: я к вам не возвращаюсь.

Филипп нахмурился:

— Нет? Что в таком случае делает во Фландрии госпожа де Монсальви, да еще в мужском одеянии?

— Я уже давно использую для путешествий этот костюм, который во время верховой езды намного удобнее платья со шлейфом. Впрочем, вы об этом знаете…

— Хорошо! Но это не объясняет ваш приезд в мои владения, поскольку даже из уважения вы не подумали нанести мне визит. Признайтесь откровенно: если бы я за вами не послал, вы бы не пришли?

— Нет, монсеньер. Я остановилась в Лилле всего на одну ночь.

Она почувствовала, как Филипп удаляется от нее. Он снова стал величественным и недоверчивым герцогом Бургундским.

Это так же не устраивало Катрин, как и его недавний порыв. Как объяснить ему цель своего путешествия? Следует ли поведать ему всю правду, еще раз рассказать об ужасах на Мельнице-Пепелище, снова гореть от стыда, признаться, что она едет в Брюгге к повитухе, чтобы освободиться от проклятого бремени? Вдруг она улыбнулась, вспомнив действие этого «оружия» на Филиппа. Ей в голову пришла мысль…

— Я просто хотела повидать свою подругу! ответила она так естественно, что герцог не заметил ее нерешительности.

— Как ее имя?

— Госпожа де Морель-Совгрен, этой осенью я у нее останавливалась ненадолго в Дижоне!

— Посмотри-ка! Я и не подозревал о такой крепкой дружбе, способной выманить графиню де Монсальви из овернских гор, со двора короля Карла, из объятий любимого супруга, любимого так, как никто еще не был любим под этим солнцем. Возможно, что эта дружба — лишь прикрытие известного любопытства…

Улыбка исчезла с лица Катрин. Гордо вскинув голову, она прямо посмотрела в холодные глаза принца.

— Позвольте вас перебить, монсеньер! Сейчас ваше высочество назовет меня шпионкой.

— Признаюсь, что это слово пришло мне в голову, усмехнувшись, ответил он. — Вы ведь душой и телом преданы моему врагу?

— Врагу? Герцог Бургундский, кажется, лишь выиграл от этого Аррасского мира, такого жестокого для каждого верноподданного короля Карла! Я слышала, что помыслы врагов вашего высочества теперь направлены на другой берег Ла-Манша и что лилии Франции и Бургундии отныне растут вместе. Может быть, я ошибаюсь?

— Нет! Договор слишком выгоден, чтобы я им пренебрегал.

— Ну и прекрасно!

Тон Катрин был таким напряженным, что Филипп невольно рассмеялся:

— Графиня, кажется, вы совсем не изменились. Вы по-прежнему в совершенстве владеете женским искусством ставить все с ног на голову и обвинять, чтобы самой избежать обвинения. Но на этот раз вы так легко не отделаетесь. Я хочу знать, зачем вы были в Дижоне, а теперь едете сюда к