ведьма хочет посеять хаос, потому и дожидается, пока страж одичает и взбесится… Но Кем-Тиин сказал, она предлагала разделить власть над перевалом, верно? Подчинить стража и обрести возможность открывать любые пути и миновать любые двери… Повелевать не одним миром, а сразу многими, стать подлинной хозяйкой всех дорог, а не одного лишь перевала, по которому люди ходят осторожными шагами, чтобы лишний раз не потревожить ткань мироздания… Ведьма, я уверена, способна на большее. А получи она стража, сделалась бы неуязвимой: ей ничего не стоило бы перемещаться из мира в мир по собственной воле, и разве смертному угнаться за ней?

А может быть, она хотела разыскать сородичей? В легендах ведь говорится, что колдовской народ рассеялся по мирам, когда искал новый дом, да так и не осел на одном месте. Откуда-то этих созданий изгоняли с боем, откуда-то они уходили сами – от преследования или ради того, чтобы отыскать края поприветливее и посытнее… Неважно, что именно влекло их все дальше и дальше, главное, они были разрозненны. А наша ведьма – странно так говорить о ней! – завладев властью над дверьми и дорогами, могла бы провозгласить себя повелительницей над своими сородичами. Вдруг ей вовсе не чуждо человеческое?

Снова одни вопросы… И даже если я окажусь нос к носу с ведьмой, вряд ли услышу от нее ответы! Но все равно сделать это придется: Кайхо прав, я не могу прятаться и убегать вечно. Даже если мне удастся уйти прочь отсюда, как Чариму с Вителом, это не поможет. Там, в чужих краях, не будет гор и их обитателей, способных вступиться за меня… Вряд ли участь одиночки будет завидной. Человеческий срок короток, и ведьма, так или иначе, дождется моей смерти…

– Кем, – произнес вдруг Кайхо, – Альена-первая точно не оставила какого-нибудь оружия? Что же она, не думала о том, что станется с Альеной-последней?

– Думала, конечно же, – отозвался среброликий. – Но верила в то, что потомки справятся своими силами, а потому незадолго до смерти собрала все свои вещи, те, что прибыли с нею из Запределья, и уничтожила их. Даже от шлюпки ее осталась одна лишь оболочка, а все, что было внутри, Альена-первая разобрала на части и приказала стражу сжечь.

– Но зачем?

– Она считала, что такие вещи не должны попасть в руки тем, кто не понимает их опасности, – ответил Кем-Тиин. – Даже если бы она записала что-то, годы спустя эти слова превратились бы в очередную легенду.

– Но вы-то все помните! – заметила я. – Вы могли бы рассказывать ее потомкам, чтобы не забывали о ведьме, и тогда… тогда, может, они просто перестали бы называть девочек этим именем! И никогда Альена не стала бы последней в роду Сайтор, и…

– Так не бывает, – покачал головой среброликий. – Альена-первая не верила в волшебство, когда очутилась в нашем мире, но убедилась, что оно все-таки существует. И у него свои законы, нарушить которые не способны ни люди, ни ведьма, кем бы она ни была.

– Нарушить… – негромко произнес Кайхо. – А как насчет обойти?..

– О чем ты, юный Завиор?

– Что? Так, мысли вслух, – быстро ответил он и нарочито громко зевнул. – Кем, сколько времени мы уже разговариваем?

– Сейчас ночь, – сказал тот, даже не взглянув наверх. Да и что толку, если не было видно ни зги? – Рассветет еще не скоро, вы успеете вздремнуть. А мы… мы рассказали вам все, что знали. Можем добавить лишь, что ведьма не объявлялась на перевале до недавнего времени. Или, возможно, она делала это скрытно. Теперь вот осмелела и показалась…

– Ясно. А отдохнуть не помешает, – кивнул Кайхо. – Утром, как я понимаю, нам придется отсюда уйти?

– Но мы не решили, что делать, – сказала я. – Надо подумать…

– О чем тут думать? – удивился он. – Не бегать же по горам от этой твари, будто это она тут хозяйка, а не мы! Надо встретиться с ней и убить, вот и все.

– Как у тебя все просто… – вздохнула я. – Но как?

– Не знаю, но способ должен быть, – Кайхо потянулся и завозился, устраиваясь поудобнее. – Может, приснится? Место волшебное, вдруг нашепчет что-нибудь!

Я промолчала. Говорить ни о чем не хотелось. Слишком много уже сказано, но все это бесполезно, только голова сделалась тяжелой и будто бы чужой…

Жаль только, уснуть не получалось. Увидеть бы сейчас небо и звезды предков, и Прародительницу, в которую обратилась Альена-первая после смерти, – как знать, не дали бы они совет? Но увы, над головой за зачарованными стенами Убежища по-прежнему ярилась метель, и ничего нельзя было разглядеть.

Я дождалась, пока Кайхо уснет, а тогда тихонько позвала:

– Кем?..

– Что случилось?

– Так… не спится. Скажи, Кем, а правда… то есть может ли быть такое, что я унаследовала от мамы волшебные волосы? Ведь правда же: когда мне было плохо у князя, все вокруг… потускнело, что ли? Как в сказке про золотую птичку-невеличку, знаешь такую?

– Доводилось слыхать, – в голосе среброликого послышалась усмешка. – И ты права, так оно и есть. Князь Даккор был жаден. Перевал, железная руда, избавление от проклятия – немало он потребовал у ведьмы за свою помощь, а довеском получил удачу и изобилие для своего рода. Получил бы, – поправился он, – если бы сумел удержать…

– Выходит, отец женился на маме… ради этого вот процветания? Для нашего рода и округи, для потомков?

– Подумай сама, – ответил Кем-Тиин, – вспомни себя и скажи: если бы твоя мать была несчастна в Сайторе, если бы ее удерживало с твоим отцом лишь чувство долга и данные клятвы, разве сияла бы она чистым золотом?

Я помолчала, потом сказала:

– Знаешь, мне кажется, я начинаю забывать их. Правда, я уже плохо помню их лица и… Покажи мне их, Кем! Ты ведь можешь, верно?

Наверно, он кивнул, но я не видела. Почувствовала только, как он наклонился ко мне, так что черные прорези его маски оказались точно напротив моих глаз, а потом…

Потом все затопил золотой свет. Золотой, рыжий, огненный, как солнце, как страж, как мамины волосы… Потом рыжее золото сгустилось, и будто из тумана выступили ко мне родители, какими я их запомнила: рослый плечистый отец, смеющийся и протягивающий мне руки – я любила с разбегу прыгнуть в его объятия, а он подбрасывал меня, казалось, к самому солнцу! – и мама в простом зеленом платье, окутанная, будто золотым плащом, распущенными локонами.

Она тоже улыбалась – немного печально. Я понимала почему: я не могла их обнять, ведь это были призраки, тени минувшего, живущие только в моей памяти и памяти среброликих. Я