— Вот только не нужно читать мне морали! — рассердился я, во все глаза наблюдая, как из огня выскакивают песьеголовые и тут же, поймав арбалетный болт или стрелу, падают наземь.

— Эй, Денебери! — Жито с недоумением покосился на меня. — С тобой все в порядке?

— Со мной все нормально, — хмуро отозвался я, не спуская глаз с погранцов и кадетов, отступающих к Лютикам. — Как же так-то…

— Как-то их мало, — вздохнул Жито. — Максимум треть. Неужели остальные…

— Остальные остались там, — резко отозвался я и зачем-то опрокинул в себя зелье маны. — Соберись, де Годди! Сможешь покрыть землю льдом?

— Только около стены, — Жито виновато развел руками. — Слишком далеко.

Слишком далеко…

Нашим приходилось тащить на себе раненых, к тому же многие сами были чуть ли не на последнем издыхании.

Ну а воины Асира были заняты отстрелом выкатывающихся с заставы песьеголовых.

И пусть псов, по меркам легиона, было не очень-то и много — не все решились идти в бой сквозь устроенный пожар — но со стены было видно, что кадеты и отряд Асира обречены.

Некоторые песьеголовые метали пилумы, некоторые сбивали с себя огонь, но большинство уже формировали боевые построения.

Наши же, из-за плотного огня пилумов, могли только пятиться назад, поскольку пилумы псов, несмотря на свой несерьёзный вид, доставляли много проблем.

— К черту! — я, не выдержав, вскочил на каменный зубец, бросил Жито. — Я скоро! — и спрыгнул с другой стороны.

В ноги с силой ударила земля, в спину прилетело разъярённое «Стоять!», но я уже мчался вперёд.

Да, я понимал, что своим поступком подорвал дисциплину на стене, и что, возможно, кто-то последует моему примеру, в результате чего вспыхнет неразбериха.

Да, я понимал, что один в поле не воин, и у псов есть свои некроманты и шаманы.

Да, я понимал, что это глупо и безответственно, но по-другому поступить не мог.

Точнее, не захотел.

Сзади доносилась ругань командиров, но мне было плевать. Единственное, что меня почему-то волновало, была реакция Денебери.

Я ожидал от некроманта всего — проклятий, ругательств, приказов вернуться назад, но он ограничился немногословными:

«Настоящий Денебери!»

Казалось бы, ну чего стоит похвала от духа, обманом уцепившегося за твое сознание?

Но я настолько слился с родом Денебери, настолько к нему привык, что уже не представлял себя порознь.

А эти два слова и вовсе меня вдохновили! За спиной будто бы появились невидимые крылья, а в душе возникло понимание — я смогу.

Первым делом я бросил на наших массовые вариации заклинаний «Благословение», «Воодушевление» и «Легкая нога».

Затем, просочившись сквозь воинов Асира, многие из которых помогали идти измождённым погранцам и кадетам, замер на месте.

И дело было не в трех манипулах, которые, прикрывшись щитами, наступали на нас, а в графе фон Лютике.

Вампир не придумал ничего лучше, чем появиться прямо передо мной, и сейчас лениво отмахивался от летящих в меня пилумов.

— Поможете? — вопросительно протянул я, соображая, что делать дальше.

— Могу, — фон Лютик и не подумал ко мне повернуться, — но тогда шаманы и некроманты меня вычислят. А я бы хотел дождаться, пока кто-нибудь из них высунет свой нос с заставы.

— Ясно, — коротко бросил я. — Что ж, тогда план Б.

У меня на поясе висел всего один мешочек с костями, но, учитывая, сколько песьеголовых валялось у полыхающей местами заставы, недостатка в материалах я не испытывал.

Посох так и гудел от впитанной ночью силы, а я… я был жутко зол.

Фон Лютик успел отбить ещё три пилума, прежде, чем я сформировал плетение и вскинул свой посох.

Кранк!

Кранк! Кранк! Кранк!

И снова этот мерзкий звук выстреливающих ребер и прочих костей. И снова этот запах смерти...

Песьеголовые падали, словно подкошенные — щиты худо-бедно держали Костяные шипы из фаланг и даже ребер, но берцовые кости прошибали их насквозь.

А каждый погибший пёс не только замедлял движение манипулы, но сам превращался в Костяную бомбу.

Кранк! Кранк! Кранк!

Звук рвущейся плоти…вой убиваемых мною псов, хруст ломающихся костей и щитов…

За пять ударов сердца три манипулы песьеголовых просто-напросто перестали существовать.

А сколько погибло оторвавшихся от своих взводов легионеров, я даже не считал.

Пахло кровью, баней и паленой шерстью.

— Вот так и становятся вегетарианцами, — прошептал я, не в силах удерживать позыв желудка.

Уж слишком сильно этот сладковатый дым был похож одновременно и на аромат шашлыка, и на запах гниющей плоти.

Меня вырвало желчью и выпитым зельем маны, но зато тут же полегчало.

Сплюнув на землю вязкую слюну, я посмотрел перед собой.

В десяти шагах от меня лежали первые трупы песьеголовых, чуть дальше, в двадцати шагах, и вовсе была какая-то мешанина из пробитых тел, разорванных доспехов и крови.

А в тридцати — вовсю полыхала застава.

— Ну, — фон Лютик, который все это время находился около меня, тоже смотрел на огонь. — Денек мы выиграли.

— Денёк? — удивился я. — Она же прогорит за два-три часа.

— Ты просто плохо знаешь песьеголовых, — фон Лютик поправил правый манжет. — Если бы застава уцелела, они бы встали там лагерем. Сейчас же им придется возводить его на пепелище.

— Что-то я сомневаюсь…

«И правильно делаешь, — согласился Денебери. — Вампир прав, обычно легионы действуют строго по инструкции, но это другой случай. Сейчас ими управляет наш старый знакомый, а он не будет считаться с потерями».

Старый знакомый? Неужели Денебери имеет в виду того мистика, которого я повстречал во время рейда Аша?

«Именно его, — подтвердил некромант. — Ты не помнишь, но он был и во время первого Тумана. Единственный, кто тогда выжил».

Хм, интересно, то, что этот мистик является по мою душу уже в третий раз — совпадение или…

«Конечно или, — усмехнулся Денебери. — Малыш Гортан хотел присвоить себе Браслет некроса, но из-за тебя и вашего сумасшедшего трибуна всё пошло не по плану».

Хо-хо, неужели у меня появился свой личный враг?

— Ты иди, — фон Лютик закончил с манжетами и принялся за лацканы своего сюртука. — А я здесь ещё немного похожу-поброжу.

«Предупреди его, что серьезный некромант его почует».

— Будьте осторожны, — я посмотрел на вампира. — По моим данным, к нам заявились некроманты, которые с легкостью вас заметят.