Что Тóпин, что Дан были хороши, очень хороши. Но чтобы полноценно исцелить человека, требовалось очень много сил.

В итоге целители, вместо того, чтобы тут же поставить на ноги восемь-десять человек, тщательно отмеряли свою силу.

Переводили из смертельного в тяжелого, из тяжелого в среднего и так далее.

Я же, в отличие от них, мог действовать гораздо тоньше. Не просто вбухивать огромные объемы энергии, ускоряя естественную регенерацию, но влиять на процесс.

Без привычного ланцета поначалу было непросто, но в какой-то момент, я обнаружил, что ловко управляюсь кинжалом фон Лютиков.

Причем, по моим ощущениям, он стал меньше и тоньше, приняв максимально удобную мне форму.

А ещё, через него отлично шла некроэнергия.

Я осматривал очередного пациента, тут же расставлял над повреждёнными участками физического и энергетического тел маркеры и принимался за операцию.

Я уже говорил, что современная медицина со всеми её лазерами и нейрохирургией и близко не приблизилась к магии жизни?

Так вот, я готов повторить это ещё раз, причем публично.

Мой кинжал-скальпель отсекал поврежденную плоть, касания некроэнергии уничтожали процессы гниения, попавшую в рану ржавчину, осколки кольчуг, ворсинки ткани и даже яды.

Энергия Смерти как нельзя лучше справлялась с уничтожением всего ненужного и опасного для жизни пациента.

Ну а следом шла магия Жизни.

Причем я не просто вбухивал свою силу, как тот же самый Дан, я точечно ускорял регенерацию каждого органа по отдельности.

Да, так было быстрее, но, парадокс, безопасней для физических тел воинов.

Дело в том, что практически каждый боец, лежащий сейчас в лазарете, использовал тюбики. А то и не по разу.

В итоге, в их организме скапливалось слишком много Жизненной энергии. И заливать измученных бойцов энергией Жизни было все равно, что насильно вливать третий литр воды в обезвоженного воина.

Я же не заливал раненого своей силой, а… стягивал её к нужному мне месту, тем самым решая сразу же две задачи.

Во-первых, исцелялись поврежденные внутренние органы, а во-вторых, снижалась нагрузка на печень и почки, которые работали на износ.

Как ни крути, но у нас с Даном было слишком мало времени, чтобы сделать внутривенное исцеляющее зелье полностью без побочных эффектов.

Впрочем, тут была даже не наша вина — каким бы хорошим ни было лекарство, передоз — это всегда плохо.

Как говорил один из моих профессоров: «Всё есть яд и всё есть лекарство».

Некоторых воинов я знал, некоторых видел в первый раз, ну а когда ко мне на операционный стол начали поступать кадеты, то мне захотелось собственноручно придушить Корзина.

Грани О’Хара, Дариан Баркодо, Яромир Ярило — эти ребята, судя по многочисленным рубленным и колотым ранениям, точно сражались в первых рядах рядом с ветеранами.

И если О’Хара и Баркодо благодаря своим тяжелым доспехам превратились в живые консервные банки, то Яромир был плох.

Он, в отличие от будущих Тяжелых пехотинцев, накинул на себя зачарованную кольчугу, видимо, понадеявшись на родовую защиту.

Вот с ней я и провозился дольше всего, вытаскивая разрубленные кольца из глубоких ран дворянина.

К слову, Ярило держался только на тюбиках, и, судя по энергетическому шторму, гуляющему по его энергокаркасу, ему вкололи свыше трех зелий.

Я чудом успел избавить его от осколков стали, срастить повреждения и пустить накопившийся ком энергии Жизни по энергоканалам.

И то, мне пришлось уничтожать многочисленные опухоли, которые пошли у кадета по всему телу.

Похоже, мы с Даном открыли ящик Пандоры — наше зелье дико подстегивало регенерацию, отчего мгновенно ускорился рост раковых клеток.

И причиной этому было не только зелье, но и энергия Жизни, которая из-за физических травм, застревала в энергоканалах.

Поэтому приходилось работать сразу на двух уровнях — физическом и энергетическом, но получалось до того удачно, что Дан и Топин тащили всех раненых именно ко мне.

Ну а когда мы с ними распределили обязанности, и Топин взял на себя энергетический уровень, скорость работы увеличилась в три раза.

Дан наскоро готовил бойца к операции, срезая впившиеся в тело доспехи и подвешивая над ранами видимые только нам маркеры, я оперировал, безжалостно уничтожая всю грязь, яд и омертвление.

Ну а Топин разгонял энергию, не позволяя ей застопориться.

Под конец я даже начал получать удовольствие от такой работы: все четко, как часы, каждый на своем месте — настоящий целительский конвейер!

Да и одобрительный гул наших пациентов и их негромкие благодарности давали понять, что конкретно я нахожусь на правильном пути.

Ведь именно в этот момент, спасая человеческие жизни, я и понял, в чем смысл моей жизни.

Денебери благоразумно молчал, из штаба трижды прибегал Данго, но никто не решался нас беспокоить.

И только когда последний пограничник был вытащен из цепких объятий смерти, я позволил себе перевести дух и устало опустился на свободную кровать.

Топин принялся наводить порядок в нашей импровизированной операционной, а Дан вызвался провести осмотр пациентов.

«А ты хорош, — тут же похвалил меня Денебери. — Это было похоже на… Искусство. Твое умение работать с плотью настолько поражает, что я уверен — из тебя вышел бы отличный химеролог!»

Внимание! Благодаря божественному вмешательству доступна смена класса!

Сменить класс Темный целитель на Химеролог Ануба?

Да/Нет

Либо Денебери серьезно задолжал Анубу, либо…

«Первое, — тут же отозвался дед. — Прости, но с этим я ничего не могу поделать. Ануб в своем праве».

Что ж, а я в своем.

Я даже не стал читать описание класса. Лично я ни с кем никаких сделок не заключал, а значит мой ответ «нет».

Внимание! На вас повторно наложено Проклятье Ануба!Магия Смерти: -20%Некромантия: -20%Химерология: -20%Проклятья: -20%

«Мне жаль», — виновато протянул Денебери.

Жаль не жаль, но мне бы не помешало узнать условия этой сделки.

«Условия заключенной сделки можно узнать только в двух случаях, — дед будто только и ждал этого вопроса. — По разрешению Ануба, что не выйдет ни при каких условиях, или в результате окончательной смерти одной из сторон».

Все ясно. Хоть душа и бессмертна, но никто не отменял кабальных договоров и сделок с сильными мира сего.

«На что только не пойдешь ради спасения рода… — проворчал Денебери. — Вот была бы у меня Ваджра…»