Основными недочетами в решениях о беспечении операции являются:

1. Дивизии, наступающие в общем направлении на Рабочий поселок № 8 в обход синявинского узла сопротивления, не имели танков, и по опорному пункту Рабочий поселок № 8 было недостаточно сосредоточено огневых средств. Отсутствие танков и недостаточное количество огневых средств не гарантировало прорыв.

2. Взаимодействие на стыках армии, соединений и частей отработано слабо.

3. Расположение дивизионных резервов в боевых порядках было слишком близкое, и по существу резервы превращались во вторые эшелоны, отмененные вашим приказом. Удаленность их от 1-го эшелона на 1–1,5 км могла привести к большим потерям.

4. Кроме того, обнаружен ряд мелких тактических и технических ошибок.

5. По всем обнаруженным недостаткам даны исчерпывающие указания Афанасьеву[48] и командирам».

Во время этого же сеанса связи Жуков запросил подать для Волховского фронта воздухоплавательный аэростатный отряд и одно-два звена самолетов-корректировщиков. Кроме того, потребовал дополнительно более ста тысяч выстрелов для гаубиц, 120-мм минометов и реактивных снарядов для «катюш». Сталин согласился с замечаниями и доводами Жукова и приказал командующим войсками фронтов немедля устранить выявленные недостатки.

Порой можно услышать такой упрек в адрес маршала Жукова: он, мол, умел побеждать только тогда, когда имел кратное превосходство над противником…

Что тут можно сказать?

Во-первых, согласно уставам, да и здравому смыслу, наступающая сторона действительно должна накопить ресурс превосходства над противником не менее трехкратного. В противном случае наступающая сторона погубит личный состав в бессмысленной атаке, израсходует материальный ресурс и мало того, что не выполнит приказ, но и рискует заполучить мощную контратаку и утратить позиции, достигнутые до этого. Во-вторых, в данных конкретных обстоятельствах инспекция Жукова действительно способствовала успеху операции «Искра». Имея воздушных корректировщиков, артиллерия стреляла точнее, и эффект ее огня оказался значительно выше. А дополнительные десятки тысяч снарядов и мин усилили мощь артподготовки и огневых налетов в период артиллерийского сопровождения наступающих войск.

Таким образом, появление под Ленинградом Жукова накануне наступления сыграло положительную роль в успешном его проведении и завершении.

В ходе наступления ударная группировка Волховского фронта значительно расширила к флангам полосу прорыва. 128-я стрелковая дивизия и 12-я лыжная бригада совершили смелый маневр по обходу по льду Ладожского озера опорного пункта Липки. В результате немцы в Липках были полностью окружены, а затем уничтожены.

Начиналась уже другая война.

* * *

Утром 18 января авангарды двух фронтов, отбив контратаку противника, снова бросились в бой. Вскоре на линии Рабочего поселка № 1 они соединились. В тот же день были очищены от врага Шлиссельбург и южное побережье Ладожского озера.

Коридор шириной до 11 километров, пробитый вдоль берега Невы, восстановил прямую сухопутную связь Ленинграда с Большой землей.

Из сообщения Совинформбюро 19 января 1943 года: «Прорвав долговременную укрепленную полосу противника глубиной до 14 километров и форсировав реку Нева, наши войска в течение семи дней напряженных боев, преодолевая исключительно упорное сопротивление противника, заняли г. Шлиссельбург, крупные укрепленные пункты Марьино, Московская Дубровка, Липки, Рабочие поселки № 1,2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, станцию Синявино и станцию Подгорная. Таким образом после семидневных боев войска Волховского и Ленинградского фронтов 18 января соединились и тем самым прорвали блокаду Ленинграда…»

Волховская группировка, соединившись с ленинградской, пыталась развить наступление на юг в сторону Мги. Однако вскоре продвижение застопорилось. Немцы перебросили в район Синявина 5-ю пехотную дивизию, усилили артиллерию на Синявинских высотах. Перегруппировка немецких войск продолжалась. Стало очевидным, что противник готовится к серьезной контратаке с целью вернуть утраченные позиции. «Угроза нашему левому флангу вырисовывалась все явственнее, — вспоминал генерал Федюнинский. — Можно было предполагать, что гитлеровцы попытаются восстановить блокаду Ленинграда. Командование Волховского фронта приняло необходимые меры. В ночь на 20 января был произведен сильный огневой налет по войскам противника, сосредоточивающимся в районе Синявинских высот. Кроме того, 20 января мы усилили левый фланг тремя дивизиями. С их командирами я выехал в район рощи Круглая для уточнения задачи на местности».

Погода в тот день была хорошая, видимость отличная, а немецкие наблюдатели работали превосходно. Поэтому как только штабная машина появилась на открытой дороге в непосредственной близости к передовым линиям, немцы открыли минометный огонь. Ни водитель Александров, ни сидевший в машине полковник Московский, ни Федюнинский шелеста подлетающих мин не услышали. Увидели только, как первая серия разрывов обступила дорогу. Шатнуло машину, осколки хлестнули по обшивке и радиатору. Мотор заглох.

— Что, приехали? — сказал Федюнинский водителю.

— Сейчас посмотрю…

Водитель выскочил из машины, открыл капот. Из-под заслонки с шипением гнало пар.

— Попали, — сказал шофер.

И тут новая серия мин начала рваться, подступая к машине все ближе и ближе. Полковник Московский бросился бежать назад. Федюнинский и водитель упали на снег. Когда грохот взрывов стих, Федюнинский, видя, что водитель не встает, позвал его:

— Александров, ты живой?

— Живой, товарищ генерал. Но ранен. Встать не могу.

Федюнинский попытался встать, но от боли, пронзившей ногу, едва не потерял сознание. Водитель Александров, видя его беспомощное состояние, сказал:

— И вас? В ногу? Пережмите повыше, чтобы кровью не истечь. Наши уже едут.

Помощь подоспела через несколько минут. Подъехала вторая машина, где сидели порученец майор Чуканов, адъютант Рожков и офицеры оперативного управления штаба фронта. Они наспех перевязали раненых, погрузили в машину и увезли на ближайшее дивизионное КП, где пострадавшими занялся врач. Потом на санитарной машине их отправили в госпиталь в деревню Горку.

Когда Федюнинского уже готовили к операции, в госпиталь приехали К. А. Мерецков и член Военного совета Волховского фронта Л. 3. Мехлис. Мерецков посмотрел на своего заместителя, на его забинтованную ногу, и трагические морщины на его лице заметно расправились.

— Не волнуйтесь, Иван Иванович, — сказал он. — Все будет в порядке. Оперировать вас будет сам профессор Вишневский. А нам сообщили, что вас в голову ранило…

Федюнинского колотило. Он хотел сказать Мерецкову, чтобы принесли коньяка, но в это время зашли санитары, переложили его на носилки и унесли в операционную.