религиозно-философского жанра, предопределив путь ее развития на много веков вперед. На его газели составляли ответы-назира многие известные лирики, среди которых был и великий Хафиз. Философская глубина, острота переживаний и стилистическая виртуозность поэзии Хакани до сих пор вызывает восхищение знатоков и любителей персидской классики.

• Низами

Закавказские области дали персоязычной литературе великого поэта, чье творчество послужило основанием новой эпической традиции – Низами (1141 или 1147–1208). Наука располагает довольно скудными данными об обстоятельствах его жизни. Большинство поэтических антологий приводят о Низами преимущественно легендарные сведения, суфийские авторы подчеркивают лишь духовные достоинства его творений, что же касается официальной историографии, то в ней и вовсе отсутствуют упоминания о поэте, поскольку он не входил в штат придворных стихотворцев, хотя и посвящал свои про изведения различным правителям эпохи. Основные сведения о жизни Низами исследователи черпали из его произведений. Известно, что великий поэт был курдом по матери, и вся жизнь его связана с городом Ганджа. По всей видимости, обла давший незаурядным талантом и необходимыми знаниями Низами мог бы легко одолеть своих соперников и занять достойное место среди придворных панегиристов, однако он предпочитает уклониться от интриг и остаться независимым.

Низами увековечил свое имя пятью поэмами, первая из которых появилась в 1180 г. и носила название «Сокровищница тайн» (Махзан ал-асрар). При написании поэмы Низами совершенно очевидно ориентировался на знаменитое религиозно-дидактическое произведение Сана‘и «Сад истин», однако в замысел поэта не входило создание формального «ответа» на маснави предшественника, о чем говорит выбор иного поэтического размера (сари‘ вместо хафиф). Низами сам указывает на близость двух поэм:

Две поэмы вышли из двух почетных обителей,

Обе запечатаны именами двух Бахрам-шахов.

Та [первая] – золото, добытое в старом руднике,

Эта [вторая] – жемчужина, извлеченная из нового моря.

Упомянутые правители, носившие имена Бахрам-шах, являются адресатами двух поэм: Сана'и посвятил «Сад истин» Газнавиду Бах рам-шаху (1118–1152), Низами преподнес свое творение малоазийскому наместнику Сельджукидов Бахрам-шаху ибн Дауду. Интересно, что последний из приведенных бейтов имеет дополнительный смысл: употребленное в нем слово бахр означает не только «море», но и «стихотворный размер». Поэтому эта строка может иметь другое значение: «Эта [вторая] – жемчужина, извлеченная из нового стихотворного размера» – и указывать на формальные отличия двух маснави.

Основная часть поэмы Низами состоит из 20 глав-бесед (макала), построенных единообразно и включающих теоретическое рассуждение и его иллюстрацию в виде небольшого рассказа. Большинство бесед содержат морально-этические сентенции, относящиеся к духовной и социальной жизни человека, например, о соблюдении справедливости, о хорошем обращении правителя с подданными, об отношении человека к миру, об искренности, о довольстве малым и т. д. Весьма показательна для характеристики идейных построений Низами беседа четырнадцатая, в которой автор призывает людей совершенствовать свою природу на путях правдолюбия и справедливости, «выпрямлять» натуру, делать ее точной, как весы. Данные советы иллюстрирует притча о царепритеснителе и правдивом старце, чьи мудрые речи заставляют тирана раскаяться в содеянном. Низами уподобляет себя правдолюбивому старцу, которого ничто не может заставить отказаться от истины. В последнем бейте каждого иллюстративного рассказа Низами упоминает свое имя, оформляя таким образом переход к следующей беседе.

Хотя основная часть поэмы не содержит сентенций, выдержанных в суфийском духе, указания на мистический смысл «Сокровищницы тайн» вполне отчетливо присутствуют в главах интродукции. Так, в одной из начальных глав «Об описании ночи и о познании сердца» автор повествует о том, как однажды услышал «тайный голос», призывавший его искать дорогу внутрь себя и отказаться от внешних впечатлений. Целью самоуглубления должно стать обретение «друга», без которого невозможно жить. Сердце-султан увлекает поэта в таинственный сад, где ему предстоит свидание с совершенной возлюбленной. Характерно, что, дав блестящие описания сада и красавицы, Низами в главах-толкованиях расшифровывает аллегорическое значение фрагментов, выдержанных в духе традиционного васфа. Приоткрывая сокровенный смысл рассказа о ночном свидании и испытанном блаженстве, поэт говорит о приобретении им в эту ночь некоего тайного знания, которым будет освещено все последующее изложение.

Поэма «Сокровищница тайн» принесла Низами известность, распространившуюся далеко за пределы Аррана, и вскоре поэт получает заказ от сельджукидского правителя Тугрула II (1177–1194) создать поэму о любви. Заказ пришелся на время, когда Низами оплакивал безвременную смерть горячо любимой жены Афак, кыпчакской рабыни, присланной в свое время правителем Дербента в дар за посвященные ему стихи. Хотя Афак рано умерла, ее имя Низами упоминает в своих стихах и на склоне лет. Первая жена подарила поэту сына Мухаммада, забота о воспитании которого, вероятно, и подвигла Низами на повторные браки.

Сюжетом для новой поэмы Низами избрал известное историческое предание о любви сасанидского царя Хусрава II Парвиза (590–628) и красавицы Ширин. Поэма «Хусрав и Ширин» была завершена в 1181 г. О времени правления Хусрава II Парвиза имеется множество свидетельств, в которых нередко упоминается и его женитьба на Ширин. События этой эпохи описаны в армянских, сирийских, византийских и арабских хрониках, дающих различные версии происходившего, в соответствии с которыми Ширин является то сирийкой, то армянкой, то уроженкой Согдианы. Но все хроники единодушно утверждают, что Ширин была христианкой и заступницей за христиан. До Низами этот сюжет уже обрабатывался в рамках эпопеи Фирдауси «Шах-нама». Основной акцент истории о Хусраве и Ширин в изложении Фирдауси – вопрос о законности царской власти и о возможности женитьбы Хусрава на женщине неподобающего происхождения. Низами четко осознавал отличия своей поэмы от произведения предшественника, особо подчеркивая, что Фирдауси интересовал героико-исторический аспект сюжета, тогда как сам он слагает «книгу о страсти»:

Мудрец, который истолковал это сказание (хикайат),

Исключил из него рассказ о любви.

Поскольку жизнь его дошла до шестидесяти (шаст) [лет],

Выпала его стрела из спускового кольца (шаст) молодости.

О любви, к которой стремится спусковое кольцо [юности],

Рассказывать показалось ему бесполезным.

Я не стал рассказывать заново о том, что рассказал мудрец,

Ибо нет радости в том, чтобы пересказывать сказанное.

О том, что осталось из превратностей любви,

Я повел речь, помышляя о воинственном муже.

(Перевод М.Л. Рейснер, Н.Ю. Чалисовой)

В связи с этим история Ширин у Низами перестает быть эпизодом из героической биографии Хусрава и приобретает самостоятельное значение. Стремление к «романизации» предания побудило Низами включить в свою интерпретацию сюжета ряд эпизодов с участием героя по имени Фархад, отсутствовавших как в исторических сообщениях о Хусраве и Ширин, так и в «Шах-нама», но, по всей видимости, известных из устных версий сказания. Введение