– Я твердо намерен это одолеть, – сказал Хект Консенту.

– Ну, вы снова стали вносить свою лепту.

– Когда не зудит рука, я могу думать.

Хект как раз снова пребывал в мрачном настроении, когда к нему явился штабной:

– Мой господин, вас желает видеть какой-то Гриммсон. Вид у него тот еще, но имя есть в списке.

В списке значились двенадцать человек, которых следовало пускать к Хекту незамедлительно (почти никому из них он об этом не сказал).

– Приведите его, – велел вмиг повеселевший Пайпер.

Явился Гриммсон. Штабной не преувеличивал: вид у него действительно был не слишком цивилизованный.

– Проклятье, где ты пропадал? – набросился на него Хект. – У меня тут для тебя работа.

– Не хотел Герис туда одну отпускать.

– На охоту за Врислакисом и Замбакли?

– Да.

– Значит, старик, Лучезарные и дочки мои ее бросили?

– Нет.

– Без тебя бы там не справились?

Гриммсон покраснел. Выглядел он донельзя глупо.

– Суров ты, Предводитель, но по сути прав. Война вот-вот закончится. Пожиратель Душ Замбакли сгинул. Скоро и Врислакис превратится в жуткое воспоминание.

– Превосходно. Никто из вас мне уже несколько месяцев не помогает.

– В Ховаколе помогли, да еще как.

– Признаю, я разбаловался. Но у меня серьезные затруднения, и разрешить их может только Девятый Неизвестный.

– Я теперь буду под рукой, – отозвался Асгриммур, явно разочарованный тем, что Хект не обрадовался вестям о Замбакли.

Повержен еще один могучий бог – его не просто изгнали или заточили, а истребили навсегда. И именно Предводитель Войска Праведных открыл способ, как это сделать.

– Все это время ты воевал с предшественниками Старейших?

– Да, почти все время, – озадаченно отозвался вознесшийся.

– И в Коннек между делом не заглядывал? Скажем, в Антье?

– Ты меня совсем сбил с толку. Я даже не уверен, что знаю, где этот Антье.

– Но название знаешь?

– Конечно. С этим городом связано много нынешних исторических событий.

– Там в последнее время видели огромную птицу.

– Тогда понятно, почему ты спрашиваешь. Моей вины тут нет.

– Занятно. Значит, другая птица. Ладно, это не наша беда. У нас своя задача, и времени в обрез.

– Скоро все вернутся, – пообещал Гриммсон. – Вот тогда-то и запустишь махину на полную.

От этой новости Хект заметно повеселел.

Через два дня после вознесшегося посреди ночи объявилась Герис. Хекту как раз снился сон о том, как воины-северяне выслеживают брата-предателя. Взволнованная Герис разбудила его, ей не терпелось похвастаться: она не только уничтожила Харулка Ветроходца, старейшее и мерзейшее из самых древних Орудий, но и помогла истребить всех его сородичей.

– Этих жутких Орудий больше нет. Стараниями Двенадцатого Неизвестного.

– Они тебя уболтали занять место Делари?

– Пока нет. Еще многому нужно научиться.

– Священник из тебя не очень-то.

– Вот умник выискался.

– Всё мои ранние годы виноваты, – отозвался Хект и принялся расчесывать запястье.

– Не могу себе представить ша-луг с чувством юмора, – нахмурилась Герис.

– Вы правы, прекрасная дама. Чувство юмора выбивают в самом начале, вместе с прочим хламом, которым считается твоя жизнь до ша-луг. Я имел в виду ранние годы Пайпера Хекта. Еще до того, как его превратили в машину для войны.

Кроме них с Герис, в спальне никого не было, и они могли дурачиться, сколько душе угодно.

– Братик, что-то мне не очень нравится твое состояние. Асгриммур говорит, дух у тебя помрачен. И вещи ты странные творил. А сегодня резвишься, как мальчишка.

– Да. Ко мне возвращаются родные.

– Хочешь слетать в Брот?

– Нет, – хмуро ответил Хект. – Но само предложение греет душу. К тому же мне сегодня пришло длинное и довольно бессвязное письмо от Пинкуса. Думаю, он пьет еще сильнее.

– И что же этому гролсачскому мошеннику понадобилось?

– Точно не знаю. Может, просто друг. Быть досточтимым городским караульным ему, похоже, не по вкусу.

– А мог бы в Гролсаче камни грызть.

– Он это знает. Именно так и пишет в самой понятной части письма. Но он избаловался. Нам всегда нужно больше, чем есть.

– Братишка, ты не с теми людьми знаешься. Многие – я, например, – просто в восторге от того, что есть. Каждое утро просыпаемся и Господа благодарим, что живы и живем хорошо.

Хект хмыкнул. Когда он вырос, ему жилось вполне неплохо. А вот Герис пришлось мучиться не один десяток лет. Может, поэтому она больше ценит то, что имеет сейчас.

– Понимаю, Герис. Я-то думать умею. А вот Пинкус… Он и в раю будет недоволен.

– Верю-верю.

– Наверное, на самом деле он хотел выяснить, не найдется ли для него местечка во время Кампании.

– Кампании?

– Это церковники придумали. Мы больше не называем священные походы священными походами. Теперь это узаконенно зовется: Кампания во славу мира и веры.

Герис хихикнула.

– Что смеешься?

– Ты сейчас говорил точь-в-точь как эти напыщенные шуты из коллегии.

– Служба меняет человека.

– И снова ты прав. Но я пришла не утешать тебя в твоих печалях, мне и самой не повредит участие родных. Пресвятой Аарон! Да я только что прикончила трех самых отвратительных богов древности! Прикончила! Никто до этого ничего подобного не делал. А меня даже собственный брат похвалить не может.

– Прости. Ты молодец! Нет, правда. Но люди созданы не для того, чтобы творить, а чтобы разрушать.

– Тогда Создателю, который все это сотворил, лучше не попадаться в прицел моего фальконета.

Пока Герис сражалась с богами, Хект не получал никаких вестей.

– Милая сестрица, скольких я лишился пушек? Сколько особой картечи потратил? В Святых Землях моим людям ее будет очень не хватать.

– Пайпер, мы все вернем. За исключением трех-четырех фальконетов. Самое большее, шести.

– Шести?

– Не все сработало как надо. Некоторые пушки превратились в хлам.

– Пушки Крулика и Снейгона? Трудно поверить.

– Хочешь верь, хочешь не верь. Тебя-то там не было. Ты и понятия не имеешь, чего стоило убить этих тварей.

– Не имею. Чего бы ни стоило – все окупилось. Ты ведь здесь.