class="p1">— Смотря, что мы под этим понимаем. Во-первых, я сейчас не употребляю алкоголь, и вряд ли ради этого случая изменю старообрядческой привычке. Во-вторых, есть довольно много способов бессмысленного время провождения даже среди старых друзей. Я, кстати, очень переживаю по этому поводу.

В разных встречах, даже с незнакомыми людьми, удача улыбается тем людям, которые придумали какое-то дело — пошли в баню, на охоту, принялись вместе варить плов, собрались вместе обсудить книгу (Я был свидетелем, честное слово, как в 2010 году люди собрались обсудить книгу, и тут такое началось, что я понял, отчего е сервировали ножи). Я напрасно, конечно, говорю так много, потому что я вовсе не занятой человек. Просто рассуждение о смысле — сейчас мой пункт.

— Восемь лет — мини-жизнь, я в ней младенец — какие встречи за дринком (даже если бы мне хватило смелости). А у Вас здесь театр стихийно получается.

— Отчего ж младенец? Да и смелости тут не надо. Для встреч нужен смысл — например, я любил жанр интервью — потому что он позволял встретиться и поговорить людям разных социальных, интеллектуальных или каких угодно групп. (Правда, я очень не любил расшифровывать магнитофонную плёнку). Но теперь интервью стали проще — все (и я, и те, кто меня о чём-то спрашивает) просто пишут вопросы по почте, и по почте получают ответы.

Увы, люди охотнее всего встречаются за едой.

Довольно мало людей могут позволить себе позвонить кому-то и сказать: "Давайте встретимся — мы на Пироговском водохранилище будем с друзьями красить нашу яхту и жарить шашлык" — хотя это, по-моему, очень интересно. Я бы поехал.

***

— Вы сами не хотите задать вопрос? 140 знаков для ответа — challenge.

— Никакой новизны, уважаю каждое слово. Я профессионально хорошо считаю знаки — я ведь был редактором, сокращал и резал. Легко (здесь 140 зн).

***

— Случалось ли Вам бывать на охоте? Не претит ли вам идея такого времяпровождения?

— Да, случалось. Такая идея мне совершенно не претит — за исключением официальных охот. Как там было у Брежнева с Кастро я, в основном, знаю по кинохронике, но вот я видал чудовищные своры богатых людей с пригожими девками, что выезжают в охотхозяйство, палят в белый свет, а потом до одури пьют — вот это довольно скучно. Мне повезло — меня учил довольно умный человек, и я этих безобразий не то, чтобы миновал, но видел мало.

Во-первых, я считаю, что нужно съесть того, кого ты убил. На выделывании шкуры я не настаиваю, но съедение есть важный критерий.

Во-вторых, мне важна естественность. На архаров с вертолёта — неестественно, а вот к африканскому племени, что загоняет слона, у меня нет таких претензий. Вот живёшь в Африке белым чужаком, и поутру тебе в дверь хижины орут: "Эй, русский, вставай! Пора"! И ты бежишь вместе со всеми, бьют ритуальные барабаны, все орут, вождь с часами "Сейко" в носу трясётся. С пониманием отношусь, естественное дело.

Или там сидишь, кабана ждёшь — а кабан зверь страшный. С ним ещё неизвестно кто кого. Тем не менее — убили, съели, все дела. Я знаю одного писателя из Тулы, что в девяностые годы так семью прокормил — у них реально есть было нечего, а тут и на родственникам с друзьями помогли.

***

— Вы бы хотели, чтобы ваш сын, когда вырастет, стал бы писателем?

— Да через двадцать лет и писателей никаких не будет.

— Кто же будет вместо писателей?

— Сценаристы широкого профиля и ресторанные клоуны.

— А если писатели будут и через двадцать лет, то Вы, как честный человек, будете есть шляпу?

— Я бесчестный человек. У меня нет шляпы.

— Без шляпы сложно, да. Поэтому заменяете её калейдоскопом: "честный", "бесчестный"…

— Вы меня совсем за безумца держите: человек, который заменяет шляпу(!) калейдоскопом(!). Последний калейдоскоп у меня украли в детском саду, да и вообще это в страшном сне не приснится.

— Дерзкий вопрос, простите, но Вы очень религиозны?

— Нет, я что-то вроде русского мужика.

— Весёлый русский мужик, умный и ловкий, лихо крутит рулетку "честный — бесчестный" (раз калейдоскоп украли)?

— Русский мужик?! Крутит рулетку?!! Космическая картина! Некрасовской силы.

— Это Ваш способ вскружить голову: то, как честный человек, в засаде с определением "красоты", то, как бесчестный, без шляпы?

— Без шляпы очень сложно вскружить голову.

***

Извините, если кого обидел.

03 апреля 2010

История для дела

Но как-то раз, спустя месяц после этой беседы, Горн в поисках темы для серии картинок, которую просило у него издательство иллюстрированного журнала, вспомнил совет чувствительного физиолога — и в тот же вечер легко и быстро родилась первая морская свинка Чипи. Публику сразу привлекло, мало что привлекло — очаровало, хитренькое выражение этих блестящих бисерных глаз, круглота форм, толстый задок и гладкое темя, манера сусликом стоять на задних лапках, прекрасный крап, черный, кофейный и золотой, а главное — неуловимое прелестное — смешное нечто, фантастическая, но весьма определенная жизненность, — ибо Горну посчастливилось найти ту карикатурную линию в облике данного животного, которая, являя и подчеркивая все самое забавное в нем, вместе с тем как-то приближает его к образу человеческому. Вот и началось: Чипи, держащая в лапках череп грызуна (с этикеткой: Cavia cobaja) и восклицающая "Бедный Йорик!"; Чипи на лабораторном столе, лежащая брюшком вверх и пытающаяся делать модную гимнастику, — ноги за голову (можно себе представить, сколь многого достигли ее короткие задние лапки); Чипи стоймя, беспечно обстригающая себе коготки подозрительно тонкими ножницами, — причем вокруг валяются: ланцет, вата, иголки, какая-то тесьма… Очень скоро, однако, нарочитые операционные намеки совершенно отпали, и Чипи начала появляться в другой обстановке и в самых неожиданных положениях — откалывала чарльстон, загорала до полного меланизма на солнце и т. д. Горн живо стал богатеть, зарабатывая на репродукциях, на цветных открытках, на фильмовых рисунках, а также на изображениях Чипи в трех измерениях, ибо немедленно появился спрос на плюшевые, тряпичные, деревянные, глиняные подобия Чипи. Через год весь мир был в нее влюблен.

…Роберт Горн был в довольно странном положении. Талантливейший карикатурист, создатель модного зверька, он года два-три тому назад разбогател чрезвычайно, а ныне, исподволь и неуклонно, возвращался если не к нищете, то во всяком случае к заработкам очень посредственным. Таланта своего он отнюдь не утратил — более того, он рисовал тоньше и тверже, чем прежде, — но что-то неуловимое случилось в отношении к нему со стороны публики — в Америке и в Англии Чипи надоела, приелась,