с места и попытался всмотреться в темноту. Луна ярко светила и в ее свете виднелся одинокой силуэт бегущего человека. Это был Норбан. Он неожиданно выпрыгнул из темноты, как раненная антилопа и, чуть не упав, повис на Фине.

— Наших окружили! — воскликнул он.

— Как⁈ — ошеломленно спросил Фин.

— Они знали, что мы идем на каструм. Видимо за нами следили от самой деревни! — Норбан держался за бок — там была рана. Он сквозь зубы продолжил. — Когда мы атаковали каструм, позади нас объявились легионеры и ударили нас в спину.

— Где остальные?

— Они в окружении. Заперлись в каструме. Парис приказал мне довести вас до Анхофа, но меня ранили.

— Я должен помочь остальным! — воскликнул Фин.

— Нет! Это опасно, — попытался отговорить его Лотар.

— Парис дал приказ — идти в Анхоф. Пока не рассвело, вы должны перейти на ту сторону реки.

Фин в сомнениях заметался, не зная, что делать. Сердце звало его в битву помочь остальным, но он не мог так просто бросить Натана и Лотара.

— Фин, веди их в Анхоф! А вы двое, — Норбан обратился к двум другим воинам, оставшимся в охранении, — мы вернемся с вами в битву. Там не все еще пропало.

Норбан обмотал рану повязкой, чтобы остановить кровь, вытекающую темно-красной струйкой. Воины не стали его дожидаться, схватили оружие и побежали в темноту. Когда Норбан закончил перевязку, за мгновение до того, как исчез в темноте следом за воинами, обернулся и еще раз передал приказ Париса Фину: «Идите в Анхоф!»

Фин схватился за голову не зная, как поступить. Лотар воскликнул:

— Идем же! — он испуганно потащил Фина за руку в сторону реки.

— Неужели мы просто уйдем⁈ — воскликнул Фин.

Его товарищи посмотрели на него.

— Идем, Фин. Это не наша битва, — произнес Лотар, а Натан лишь развел руками. Это была и не его битва.

— Но так нельзя! — воскликнул Фин. Он остановился, преграждая собой путь. Он часто дышал, а его сердце сильно билось. Ему было страшно, но он хотел предпринять хоть какую-то попытку помочь валлийцам.

— Фин, что мы можем сделать и главное, зачем? — испуганно прокричал Лотар. До этого он всегда избегал опасностей и никогда не участвовал даже в больших драках, а тут была настоящая битва. — Нет, Фин, я не пойду туда. Тем более нам прямо сказали идти в Анхоф.

— Если Париса и его людей убьют, то в Анхофе мы не найдем укрытия, как ты этого не понимаешь? — Фин рассердился не на шутку. Он даже и подумать не мог, что его спутники станут так сопротивляться помочь Парису.

— Честно говоря, Фин, — вдруг сказал Натан, — я тоже большого смысла помогать им не вижу. Кто я для них? Враг! Они осудили меня только за то, что я из Эзилата. Почему я должен вступаться за них?

Фин разочарованно посмотрел на компаньонов, а потом отошел от них на несколько шагов, будто уже согласился с их доводами, но уже через секунду вернулся, полный уверенности.

— Натан, стоят ли их убеждения и твоя обида хотя бы одной жизни? Пусть тебя кто-то обидел или даже нанес тебе вред, но так ли все плохо, чтобы бросить людей в беде? И все ли те люди, которые сейчас бьются там, обижали тебя?

— Нет, не все, но что это меняет?

— А то, что среди них могли быть и те, кто пришел бы тебе на помощь. Тот же трактирщик или Норбан — они заступались за тебя, когда некоторые кидались с кулаками. И теперь мы все это забудем и так просто убежим?

Натан помнил об этом, но ему казалось, что этого слишком мало, и только из-за этой мысли он вдруг почувствовал стыд. В нем играли страхи и домыслы, что все те люди из Ребелы, как оголтелые, озлобились на него, но был ли он в этом уверен? Нет. У него был печальный опыт в Эзилате. Он был унижен, его честь растоптана. Теперь все повторялось, но уже в другой стране, и его охватили обиды. В прошлый раз он убежал от своих обидчиков, а теперь ему предстояло дать бой предрассудкам и доказать, что он не такой, как о нем думают.

— Нет, друзья! — продолжил Фин. — Мы так не можем поступить. Там в бою есть люди, которые не желали вам зла. Они были справедливы, и им сейчас требуется наша помощь! А мы здесь прячемся и боимся, выбираем: сбежать или все-таки постараться помочь! И даже, если бы вы оказались правы: пусть все здесь ненавидят людей из Эзилата. Разве вы не доказали бы им обратное, вступившись против несправедливости? Разве вы бы не показали им, какую они совершают ошибку, относясь к вам предвзято? Моя кровь наполовину эзильская и то, что я вступаю в ряды армии Париса, есть доказательство, что каждый может ошибаться, что предрассудки — это плохо. Натан, ты сам мне говорил, что я не прав. Так поддержи свои слова делом. Делом докажи, что они не правы, и тем самым соверши великий поступок! Там идет сражение добра со злом, и вот почему мы должны вступить в эту битву! Решайте же!

После этих слов Фин, не дожидаясь ответа, скрылся во тьме там же, где и Норбан. Натан хотел бы, чтобы валлийцы получили урок, но, когда он осознал, что смерть — это цена урока, он понял, что это слишком высокая цена. Стоит ли их предубежденность и несправедливое отношение к нему их жизни? И хочет ли он сам оказаться таким же, как они, предубежденным по отношению к валлийцам? Конечно же, нет. Натан сказал Лотару:

— Ну, он прав на самом деле. Хотя мне и страшно, я все-таки пойду.

— Мы же погибнем!

— Ты можешь остаться здесь. Ты не из здешних земель. Это не твоя война.

— И не твоя!

— Не моя, но она меня