— Лера!

Антон расплачивался с таксистом, а я от злости калитку пнула. Она оказалась заперта, а ключи, конечно же, у мужа.

— Что с тобой, чёрт возьми? — Антон подошёл, возился с замком, а я молчала. Туфли скинула, как только оказалась на выложенной плиткой тропинке, что вела прямо к крыльцу. Антон наблюдал за мной. И намного мягче, чем минуту назад, позвал: — Лера.

— Я не хочу с тобой говорить.

Он помолчал, обдумывал. Затем согласился.

— Хорошо, давай не будем говорить.

Мы вошли в дом, я вспомнила про оставленные на улице туфли, но мысленно махнула на них рукой. Пусть погибают. Под дождём, среди пожухлой травы, мне всё равно. Ещё вчера, когда я в магазине выбирала платье и подбирала к ним туфли и сумочку, всё равно не было, хотелось понравиться мужу, заслужить его восхищённую улыбку, а теперь всё равно. Свет Антон так и не зажёг, я и без него уверенно направилась к лестнице, а он меня за руку взял и потянул обратно, к себе. Я попыталась его руки оттолкнуть, тут же выбилась из сил и никак не могла справиться с дыханием. А он прижимал меня к себе, крепко и решительно, другой рукой взял меня за подбородок, и мне пришлось запрокинуть голову, потому что он так хотел. Было темно, я не видела его глаз, даже лица рассмотреть не могла, только горячее дыхание на своём лице чувствовала, и покрывалась мурашками от его прикосновений и душившего меня отчаяния.

— Что случилось?

— Отпусти.

— Нет. Скажи мне, что случилось.

Я сглотнула нервно, молчала слишком долго, у меня не было смелости, чтобы ответить на этот вопрос честно, а Антон взялся меня целовать. Тяжёлая ладонь легла на мой затылок, губы накрыли мои губы, а я попыталась его оттолкнуть. Упёрлась руками в его грудь, стараясь отодвинуться, но он лишь взял меня за плечи в какой-то момент и встряхнул. У меня вырвался беспомощный вздох, губы раскрылись навстречу его губам, и я поняла, что капитулирую. Вот прямо в этот момент. Час назад я слушала, с каким пренебрежением он напоминал другой женщине, что «имел» её, и почему он это делал, а сейчас сдаюсь ему на милость, и это после единственного поцелуя.

Я оттолкнула его руки, когда он принялся задирать мне платье. Потом ещё раз, когда оказалась у стены. Антон наступал, прижимался всё теснее, и не оставлял мне выбора. Я отталкивала, а он целовал. Перехватывал мои руки, закрывал мне губы поцелуем, после каждого протестующего вопля, и в какой-то момент я почувствовала себя в окружении. Словно он не один был, словно руки у него не две, а его губы везде. Темнота, стена за спиной, справа высокие перила лестницы, слева в углу кадка с фикусом, и я не понимаю, что делаю в этом углу рядом с ним. Я устала бороться, у меня нет столько сил, да и желание бороться становится всё менее явным, а возбуждение всё более осязаемым. Дыхание сбившееся, что у меня, что у Антона, одежда в беспорядке, я обнимаю его за шею, откидываю голову назад, а в маленьком окошке над лестницей вижу луну, белую и абсолютно круглую.

Звякнула пряжка ремня, Антон подхватил меня поудобнее, прижал к стене, губами впился в мою шею, а я, очень хорошо чувствуя, что произойдёт уже в следующее мгновение, в панике проговорила:

— Мне нужен развод.

Он замер, голову поднял и уставился на меня. Лица я разглядеть не могла, а вот глаза в тусклом свете луны мерцали. Антон головой качнул.

— Что?

Я не шевелилась. Слишком неприличной была ситуация, а у меня чересчур провокационной поза. И муж рядом без штанов.

— Лера, ты обалдела, что ли?

Угроза моей чести и достоинству прошла, Антон меня отпустил и брюки застегнул. Пряжка опять загремела, а я от этого звука поморщилась. Одной рукой одёрнула платье. А потом Антон хлопнул ладонью по выключателю, вспыхнул свет, и мы оба заморгали, глядя друг другу в глаза.

— Что ты сейчас сказала? — Его рука поднялась к моему лицу, а я её оттолкнула, больше не церемонясь. Стараясь не встречаться с Антоном взглядом, из угла выбралась. Споткнулась о край ковра, а всё оттого, что Антон наблюдал за мной. Очень внимательно, глаз не сводил.

— Я больше ничего не хочу. Не хочу тебя, не хочу быть замужем, и наследства не хочу. — Я руки потёрла, будто успела их испачкать обо что-то. — Я даже не представляла, в какую грязь ты меня втягиваешь.

— Грязь? — Антон прошёл за мной в гостиную, продолжая наблюдать за мной с недоумением, как за странного вида собачонкой.

Я лоб потёрла, наконец набралась смелости и повернулась к нему. Говорить старалась спокойно, словно не собиралась рыдать, и это не моя жизнь рушилась. Хотя, какая жизнь? Сколько надежд у меня было на жизнь с ним? По пальцам можно пересчитать. Просто все месяцы брака старалась не замечать очевидного.

— О какой грязи, вообще, речь? Тебе деньги не нужны?

— Не нужны! — закричала я. — В том-то и дело, что они мне не нужны! Жила я без них всю жизнь, и счастлива была!

— Серьёзно?

— Перестань задавать мне идиотские вопросы!

— Это ты ведёшь себя, как идиотка! — вдруг заорал он, и мне страшно стало оттого, как его вдруг перекосило. — Ты можешь нормально объяснить, в чём дело, а не устраивать мне истерики?

— В чём дело? Дело в твоей щеке! И в той, что вмазала тебе по физиономии! И скажу, что мало вмазала!

Это откровение подействовало. Антон остановился, будто на стену натолкнулся, только взгляд в меня тяжёлый упёр. Пытался осмыслить, я видела, как прищурился, а взгляд заметался. И тогда предупредила:

— И не надо придумывать оправданий. Слышать ничего не хочу.

— Что она тебе сказала?

— Ничего. — Я попыталась проскользнуть мимо него, чтобы выбраться из гостиной, Антон схватил меня за локоть, а я вдруг принялась лягаться и шипеть. — Отпусти меня!

— Да… — Он выругался в полный голос, толкнул меня к дивану, а посмотрел, как на ополоумевшую. — Перестань!

Я лицо руками закрыла, и на самом деле перестала. На какую-то минуту, но перестала, и кричать, и бороться с ним, нужно было сделать вдох, банальный вдох, а было трудно. Антон помедлил, наблюдая за мной, затем присел на корточки перед диваном. Погладил меня. По животу, потом ладони прошлись по моим бёдрам, спустились к коленям, а я всхлипнула.

— Лера… — Он очень осторожно подбирал слова. — Я тебя прошу, не горячись. Я… тебе обещаю, что сделаю всё, что ты хочешь. Совсем неважно, что она тебе сказала, но я тебе клянусь!..

Я резко сдвинулась к подлокотнику, пытаясь избавиться от его рук на своём теле.

— Не клянись.

— Малыш.

— Хватит! — Я посмотрела на него. — Она ничего мне не говорила, я сама всё слышала. Понял? Сама слышала.

Это ему было принять трудно, понимаю, серьёзный удар. Антону с трудом удалось удержаться от того, чтобы ещё раз не выругаться. И касаться меня снова он поостерёгся. И пока он пребывал в серьёзных раздумьях, я с дивана вскочила и кинулась к лестнице.