Сенатор не отошёл от шока, он не верил своим глазам, и посчитал нас фокусниками и шарлатанами, а себя жертвой иллюзионного обмана. – Не могут деревья ходить и говорить, а тем более, охранять проходы. Я слушал его ворчание и вспоминал, как два друга – Корнежаб и Черепах играли в домино, ожидая моё появление из лаборатории Ытхов. Я устал, ещё успел рассказать Юнге, где может находиться еда, и заснул, не допив чай. Проснулся от восхищённых криков товарищей. На столе стояла открытая бочка с солониной и лежала упаковка наших любимых тюремных галет. Линейка нашёл тюремные продуктовые склады. Это была явная удача, капитан их сразу поставил под усиленную охрану. Сверху охранял Линейка, а снизу, целый взвод самуров. Продотрядом руководил Юнга, это было очень ответственное дело, они и Лою привлекли, а меня посчитали худым и обессиленным – отнесли к хроническим дистрофикам, Сенатор был стар. Капитан руководил центром спасения. Обезьяны нащупали наше убежище, нейтрализуя случайных греев, но под землю соваться опасались. Под землёй их оружие работало против них самих, они провели несколько попыток атаки, но понесли потери – с ними справилась Лоя, и много обезьян получили ранения, попав в зону действия своего же оружия. Обезьяны обложили нас так, что не давали высунуть нос, наш выход, к скалам крепости, был единственной свободной зоной. Обезьяны не любили появляться возле скал. Как только на их руках браслеты начинали мигать, они тут же разворачивались всем составом и шагали совсем в противоположную сторону, не обращая внимания на приказы командира. У меня не было объяснения их действиям, а Лоя, если даже знала, то молчала, как рыба. Я заметил, она тоже не любила скалы, может быть, они ей напоминали про тюрьму? Осада была основательной, обезьяны изменили русло ручья, втекающего под землю. Воды под землёй было достаточно, пищи тоже, но никто не знал, сколько эти военные действия продлятся, были введены ограничения на воду и продукты питания. Юнга сдружился с Линейкой, и по вечерам, оставив на входе в подземелье охрану, они с небольшой группой солдат, предпринимали скоростные партизанские рейды, уничтожая обезьян, воруя и отравляя их продукты. Пока обезьяны не устроили засаду, оставив мины на пути к своим складам. Юнга и Линейка, чудом уцелели, большая часть партизан была нейтрализована. Наконец, меня с Сенатором привлекли в продотряд. Юнгу сместили от руководства, вместо неё поставили Лою. Мужики греи побурчали, но пришлось подчиниться девушке, она завоевала себе уважение, никто не мог похвалиться такими победами в войне с обезьянами, как это хрупкое существо с зелёной кожей. У меня открылись навыки к сапёрному делу, не помню, чтобы я что-то взрывал раньше, но наткнувшись на мину обезьян, установленную недалеко от выхода из подземелья, я очень быстро разобрался в её устройстве. Это подтолкнуло меня к реализации одного коварного плана. Один Линейка знал, что я задумал, но молчал, как дерево. Никто не знал, что Линейка может мысли читать, даже Лоя не догадывалась. Линейка ничего не говорил, но одобрял мои действия. Я попросил Сенатора прикрыть моё отсутствие ночью, и тайно продолжил партизанскую войну Юнги. Я переставил все минные ловушки обезьян. И когда звучал очередной взрыв, улыбался, радовался своей победе. Обезьяны очумели от такой наглости: взрываться на собственных минах не входило в их планы, абсолютно. Я подозреваю, что Линейка, тоже тайком отлучался по ночам и пользуясь невидимостью, нагонял на инопланетян такой ужас, который невозможно было представить без содрогания сердца. К нам в руки попал оперативный журнал штаба пришельцев. Лоя с Юнгой смогли расшифровать записи: – Для охраны объекта было послано четыре взвода солдат и два офицера. На следующий день прибежала вся смена, вместе с одним из дежуривших офицеров. Из их рассказов не удалось добиться ничего, офицер сошёл с ума. Посланная на объект разведка принесла ужасную новость – весь состав караула был мёртв, от солдат остались только макеты, из костей, обтянутых кожей. Обезьяны не выдержали психологического давления, объявив тюрьму и прибрежные скалы опасной зоной и оградив её от постороннего вмешательства колючей проволокой, и тремя степенями защиты от проникновения из этого колдовского периметра. Линейка продолжал прикалываться, расширяя эту зону, за счёт уничтожения пограничных нарядов инопланетян. Не знаю, может он таким образом решал продовольственную проблему, молодой организм рос, а дереву необходим белок, но я сильно не лез в его мозги, с воспитательными целями, это было лишнее, нельзя дереву запретить быть деревом. Греям удалось отвоевать часть своей территории, и наконец, можно было выйти на поверхность не опасаясь неприятеля. Детям и женщинам, кроме воды и пищи, нужен был свежий воздух. Мужчин под землёй осталось мало. Лоя передвинула пост Линейки подальше от входа, предупредила, чтобы не пугал греев, и вскоре, по списку, стали выходить из подземелья женщины с детьми. Линейка стоял одиноким деревом далеко от народа, ему было скучно, грустно, одиноко. На поверхности была идиллия, свет, уходящей звезды, за горизонт планеты, скользил вдоль скал, ветер перед ночью утих, греи, как дорвавшиеся до обилия кислорода рыбы в аквариумах, все глотали и хватали воздух, всеми лёгкими. Когда на поверхность вышел Капитан, всё изменилось: резко потемнело, на планете почти не было перехода между вечером и ночью, женщины начали замерзать и проситься назад, под землю, а бесконтрольная стая ребятни гонялась за, потерявшим маскировку, Линейкой. Это было уже опасно. Капитан попробовал провести воспитательную работу среди детей, пытался объяснить, что дерево ядовито, очень ядовито, и, если убегает от вас, это не потому, что оно вас боится, оно не играет с вами, просто не хочет, чтобы из вас кто-нибудь умер от яда. Но, до детворы это не доходило. Он взмолился, обращаясь к Лое:

– Сделай что-нибудь, у меня сердце кровью обливается, когда я вижу детей рядом с ядовитым монстром.

Лоя села за резонатор и Линейка выгреб за всё хорошее:

– Я же просила, не пугать греев.

Сенатор крестится начал, а Капитан заикаться. Да, прав был Корнежаба, не приведи, грехи космоса, вам встретиться с молодым поколением живых деревьев, я даже готов был поверить в то, что они съедают своих родителей. Линейка не оправдывался, он молча кивал ветвями.

– Вы не забывайте, я не совсем ещё взрослый и тоже поиграть хочу. Я знаю, что моё тело ядовито, я контролирую себя и слежу за детьми, мы бегаем по берегу моря, а когда я устаю, я становлюсь невидимым и ухожу подальше от