японские дома были построены из дерева. По словам генерал-майора Кертиса ЛеМэя, руководившего бомбардировками, население было "выжжено, сварено и запечено до смерти". В ходе Тихоокеанской войны погибло гораздо больше гражданских лиц, чем военных.

В ходе войны на Тихом океане погибло более 2 млн. японских военнослужащих, около 160 тыс. американцев и 120 тыс. военнослужащих Британского Содружества, в том числе 20-30% - среди военнопленных союзников. Зверства японцев включали в себя массовые убийства, хирургические вскрытия трупов, расправы над целыми деревнями и городами, преднамеренное голодание, принудительный труд до смерти. Наиболее известными примерами являются Нанкинская резня 1937 г., в которой погибло около 200 тыс. китайских граждан; "Политика трех всех", предписывавшая японским войскам "убивать всех, сжигать всех и грабить всех" в Китае, одобренная самим Хирохито; эксперименты по бактериологическому и химическому оружию, проводившиеся на китайских гражданских лицах, которые неизменно погибали; применение биологического и химического оружия в Китае с 1939 г.; "станции комфорта", где китайских и корейских женщин заставляли работать в публичных домах в качестве проституток для солдат.

Эти зверства произошли потому, что Япония отступила от правил ведения войны, хотя никаких правил, запрещающих бомбардировки мирного населения, не было. Ни в одной из предыдущих войн Япония не практиковала подобных зверств, но в армии сформировалась культура жестокости, фанатизма и расизма, в том числе убеждение, что китайцы - недочеловеки, а сдача в плен - предательство. Убийства мирных жителей в 1930-е годы стали нормой. Армейская логистика стала убийственной. Жизнь за счет земли означала вымогательство продуктов у других народов, что приводило к голоду, болезням и смерти. Идеалы Сферы процветания Большой Восточной Азии были разрушены военными оккупациями. Культ "никогда не сдавайся" перерос в убеждение, что военнопленные не заслуживают жизни. Дисциплина в японской армии была садистской и включала в себя страшные побои. Оказавшись в ловушке на островах Тихого океана, не имея возможности отступить, японские солдаты выбирали смерть. На десяти островах средний уровень смертности составлял поразительные 97%. На Окинаве он составлял "всего" 92%. Это уровень смертности, не имеющий аналогов ни в одной другой войне, рассматриваемой в этой книге. Смертность американцев не превышала 5%, но в битве за Окинаву выросла до 11%. В 1945 году, когда токийские лидеры знали, что поражение неизбежно, они все равно отказывались капитулировать, пока США не сбросили на Хиросиму и Нагасаки две первые из многих атомных бомб, которые, как считали японцы, были у американцев.

Беспорядок Азиатско-Тихоокеанской войны был далек от спокойного расчета реализма или благодеяний либерализма. Ее сочетание глупости и зла трудно понять. Даже если бы крупные сражения прошли более удачно для Японии, трудно представить себе иной исход. Битва за Мидуэй в июне 1942 г. часто рассматривается как решающее, узкоколейное сражение против Японии - десять точных бомб из тысяч, сброшенных на японский флот, стали решающими. Но у американцев были многие тысячи бомб. Даже если бы Япония выиграла это сражение и захватила Австралию, Соединенные Штаты перегруппировались бы, построили бы больше авианосцев и самолетов, сбросили бы больше бомб и снова отбросили бы их назад. В период с 1941 по 1945 гг. японцы произвели 70 000 самолетов, что не так уж и мало, но ценой страданий гражданского населения. Соединенные Штаты произвели 300 000 самолетов, а их гражданское население процветало. Сборочные линии компании Ford Willow Run выпускали по одному бомбардировщику B-24 каждые 63 минуты. И Соединенные Штаты получили атомную бомбу. Они обрели экономическую и военную мощь и идеологическую волю, чтобы стать величайшей державой мира. С этого момента они стали действовать соответствующим образом, по-прежнему придерживаясь идеологии вильсонианской благотворительной ассоциации.

 

Заключение

Мы наблюдаем большие колебания в ходе войн в Японии. Ее удаленность от азиатского материка на протяжении многих веков затрудняла внешние войны, но гражданские войны нарастали, в результате чего в XVI веке исчезло более сотни королевств. Воюющие правители думали, что делают рациональный выбор, но почти все они ошибались. В живых остались только триумвиры и их вассалы, да и то лишь один из них. Это были наиболее способные военно-политические правители, которым помогла удача. Стремление к объединению оказалось популярным. Оно исходило сначала от самого безжалостного полководца, затем от того, кто сочетал импульсивное полководчество с проницательной дипломатией. Он и третий триумвир разработали реформы, направленные на мир и изоляцию от мира. После 240 лет мира Япония вступила в современность как реакция на иностранный империализм. В становлении современного японского милитаризма была долгосрочная логика. Подобно ранней Римской республике, Реставрация Мэйдзи началась как самооборона, но неоднократные победы в войнах в сочетании со страхом перед классовой борьбой внутри страны привели к формированию милитаристской культуры, заложенной в политических, экономических и идеологических институтах. Краткосрочным следствием Реставрации стало выдающееся экономическое развитие, которому способствовал милитаризм, в конечном итоге подорвавший его. Зарубежные войны шли густо и быстро. Обилие документов позволяет с тонкостью взглянуть на войну и мир после Реставрации Мэйдзи. Если бы я располагал столь же богатыми данными о более ранних обществах, то, возможно, обнаружил бы сопоставимую борьбу фракций, случайности и неоднозначность исхода. Летописцы рассказывали шаблонные эволюционные истории. Обилие данных приводит к менее связному повествованию.

Японские вооруженные силы были пригодны для прямого империализма в соседних странах, пока не начали перегибать палку в Китае. Существовала поддержка "социального империализма" - одного из немногих случаев, когда народное давление в войнах было значительным, хотя консервативные олигархи манипулировали крестьянской поддержкой империализма. Крестьяне обеспечивали солдат и большинство колониальных поселенцев, что способствовало росту народного империализма. Организованный рабочий класс ослаб в условиях репрессивного трудового законодательства, а консерваторы и бюрократы запугивали либералов из среднего класса, заставляя их соглашаться с авторитарным правлением. Младшие офицеры армии проявляли жестокость как внутри страны, так и за рубежом. Конституция Мэйдзи имела большое значение, поскольку группировки боролись за доступ к императору, который был жизненно важен для утверждения политики. Победы за рубежом повышали престиж вооруженных сил в Токио и при дворе.

Но возвышение японской империи не было предопределено. Было пять "рубиконов", которые можно было не переходить: против Китая в 1895 году, в Корее в 1910 году, в Маньчжурии в 1931 году, в Китае в 1937 году и в Перл-Харборе в 1941 году. Начавшаяся в 1929 году Великая депрессия стала дополнительным внешним шоком, который способствовал дрейфу вправо. Предыдущие агрессии носили осторожный характер, а агрессия в Маньчжурии в 1931 г. была предпринята самостоятельно офицерами среднего звена, что отражало изменения в расстановке сил в Японии, освободившие вооруженные силы от гражданского контроля. Пекло милитаризма 1930-х годов привело к следующей агрессии