рыцарская дружина, подневольное состояние крестьян были институтами того, что принято называть феодализмом. Война и несвобода были той ценой, которую люди платили за порядок. Так, Джереми Блэк говорит: "Война представлялась естественной, необходимой и неизбежной, частью божественного порядка, бичом божественного гнева и аналогом насилия в стихиях, а также правильным, почетным и верным способом разрешения споров"

Милитаризм и церковь совместно пронизывали культуру. Транснациональные рыцарские идеалы сопрягали героическую доблесть в насилии с честью, благочестием, сознанием обязанностей по рангу, учтивостью по отношению к дамам, защитой бедных. Это касалось только тех, кто имел благородную кровь, то есть аристократическое происхождение и обладал предполагаемым благородством духа. Придворная литература повествовала о рыцарском поведении рыцарей короля Артура, героев Валгаллы, паладинов Карла Великого, хотя в ней фигурировали и более поздние воины, такие как Оттон Великий, Ричард Львиное Сердце, Бертран дю Гесклен, Эль Сид. Культура была более религиозной, чем в средневековом Китае или Японии. Рыцарская идеология не была трансцендентной, поскольку все умели отличать романтические мифы от реальности войны, но она играла имманентную роль, укрепляя солидарность правящего класса. Война также была пронизана эстетическими элементами, по крайней мере, среди высших классов. Рыцари были красиво одеты, их поведение было достойным и джентльменским. Духовные лица часто критиковали реальное поведение рыцарей, а литература носила нормативный характер: рыцари должны поступать так-то и так-то, но часто они этого не делают, и это противоречие воплотил в себе сэр Томас Мэлори, автор "Морта д'Артура", который писал свой шедевр во время тюремного заключения за насилие, вымогательство и изнасилование. Мэлори изображает Галахада единственным рыцарем, способным обрести Святой Грааль, поскольку он чист, абсолютно безгрешен, в отличие от Гавейна, Ланселота и Персеваля, которым не удается достичь этого недостижимого образца совершенства, несмотря на рыцарское поведение. Чистая добродетель не для этого мира.

Существовало три предполагаемых источника порядка: церковь, князья и рыцари. Духовенство считало себя олицетворением религии, образованности и мира. Князь считал своим божественным долгом устанавливать порядок и справедливость, защищать королевство и побеждать врагов. Но для этого требовались и рыцари-силовики, которые "яростно гордились своей независимостью, ликовали своим правом на насилие и умением его применять". Такая институционализированная идеология побуждала молодых людей, особенно младших сыновей и бастардов, вступать в агрессивные авантюры, движимые жадностью к земле, богатству и крепостным, а также стремлением к чести и славе. Как и в Риме, успешный милитаризм в каждом поколении переходил в следующее. В любом случае правители жили за счет излишков, силой вымогаемых их дружинами у крестьянства.

 

Средневековая война

К концу XI в. на бывших землях Франкской империи существовали государства разного типа, вокруг которых располагалась периферия из более слабых государств, племен и самоуправляющихся общин. Многие из них определялись как terra nullius - ничья земля, созревшая для захвата. Правители ядра могли завоевывать, порабощать и колонизировать периферию, предлагая земли и добычу сопровождающим их рыцарям, земледельцам, ремесленникам и торговцам, что напоминало раннюю историю Китая, за исключением того, что здесь священники также завоевывали богатства и души, обеспечивая некую нормативную солидарность западного христианства. Младшие сыновья и бастарды, лишенные наследства, были представлены в избытке. Обещание земли с крепостными в недавно заселенном регионе, где отсутствовали жесткие статусные различия, было сильным материальным стимулом.

После падения Рима четыре источника социальной власти оказались не связанными друг с другом. Политическая власть принадлежала князьям, но ее было не так много. Они уступили значительную часть военной власти своим вассалам. Идеологическая власть была монополизирована церковью, а экономическая власть была децентрализована и распределялась между феодалами и горожанами. К 1000 году Западная Европа представляла собой то, что я назвал в первом томе книги "Источники социальной власти" "многоакефальной федерацией", состоящей из этих сложных интерактивных сетей.

В течение последующих трех с половиной столетий, пишет Роберт Бартлетт, ядро поглощало периферию, акулы - мелюзгу, феодальные государства с несмежными владениями либо объединялись в один территориальный домен, либо поглощались, а победители создавали более централизованные органы управления. Наглядным примером является нормандское завоевание Англии. После победы норманны были посажены в лорды по всей стране, усиленные судебной и военной властью норманнского короля. Турчин выделяет несколько групп государств-ядер, протянувшихся через всю Европу, каждая из которых поглощала свою периферию. Западная Европа еще не состояла из крупных государств, как это будет впоследствии. Для воинов ядра война была выгодна и рациональна, но обычно она не требовала особых расчетов, поскольку шансы складывались в их пользу. Правители также были рады избавиться от хорошо рожденных, вооруженных молодых людей, не имеющих перспектив наследования и создающих проблемы дома: война за границей для достижения мира на родине была малорискованной стратегией отклонения. Вооруженные люди могли быть отправлены на завоевание новых земель, сопровождающие их торговцы могли получить новые рынки и новые души священников, а крестьяне и ремесленники стремились к восходящей мобильности, невозможной на родине. Иберийцы были исключением, поскольку мусульманский враг был для них равным, особенно когда он получал подкрепление из Северной Африки. Церковь обеспечивала легитимность войны. Риск смерти был, но шансы были благоприятными против менее хорошо организованных противников, а в загробной жизни предлагались утешения. Однако основной мотив экспансии был экономическим, но феодальным: родовитые люди, лишенные наследства, стремились к земле и ее крестьянам, с которых они могли получать ренту и рабочую силу. Достижение этой цели было почетным. В ходе этой квазиколониальной экспансии некоторые группы поселенцев становились автономными, основывая новые государства на периферии, как это делали вестготы и франки в Испании, норманны во многих местах и рыцарские ордена на восточных границах Европы. Крестоносцы разграбили Константинополь и колонизировали Святую землю, но, продержавшись там почти сто лет, они потерпели поражение в борьбе с исламскими правителями, которые пользовались логистическими преимуществами близкого расположения.

Своеобразие Священной Римской империи заключалось в том, что она представляла собой федерацию преимущественно германских, а также некоторых итальянских правителей, которые избирали своего императора. Для разрешения кризисных ситуаций периодически созывался Сейм правителей, а судебные споры между ними рассматривались постоянными трибуналами. В империи была характерна постоянная трехсторонняя борьба за власть между императором, отдельными правителями и римскими папами, власти которых угрожали итальянские владения императора. В этой трехсторонней борьбе происходила смена сторон и балансирование между ними, чтобы не допустить доминирования одной из них, что было очень расчетливой последовательностью войн, в результате чего выживаемость малых государств была гораздо выше. Несмотря на религиозные войны XVI и начала XVII веков, эта федерация, состоящая из множества государств, просуществовала до XIX века, пока не была поглощена Пруссией в Германии и Пьемонтом в Италии. В других странах Европы поглощение государств происходило более кумулятивно на