могла принести только неумеренная доля везения. Иррациональность трудно объяснить. Как правило, в наших объяснениях она является остатком. Но в данном случае она привела к войне на Тихом океане. В октябре Коноэ, не сумев договориться о компромиссе, был заменен генералом Хидэки Тодзио, жестким армейским руководителем. 25 ноября 1941 г. в Белом доме пришли к выводу, что война неизбежна. Военный министр Генри Стимсон записал в своем дневнике: "Вопрос заключался в том, как мы можем маневрировать, чтобы заставить их сделать первый выстрел, не подвергая себя слишком большой опасности". Государственный секретарь Корделл Халл настаивал на выводе японских войск из всего Китая, включая Маньчжурию, в качестве предварительного условия для нормализации отношений. Это было неприемлемо. 1 декабря император одобрил нападение на Пёрл-Харбор. Седьмого числа оно началось - внезапное нападение, одновременно с ударами по австралийским, британским и голландским войскам в Малайе, Сараваке, Гуаме, на острове Уэйк, в Гонконге, на Филиппинах и в Таиланде. Япония должна была завоевать империю или пасть в бою. Тодзио удалось и то, и другое.

Мало кто в США ожидал такой реакции. Это был один из многих примеров дипломатии, когда обе стороны отказываются отступать, ожидая, что их собственное давление заставит другую сторону сделать это. Вместо этого происходит обратное: каждое усиление давления приводит к ужесточению реакции другой стороны. Способность США читать японские дипломатические коды предупреждала их о готовящемся нападении, но никто не знал, где и когда. Некоторые ожидали высадки на Филиппинах, а не нападения на территорию США. Перл-Харбор и его флот рассматривались как плацдарм для нападения на Японию, а не как уязвимый объект. В результате атаки были уничтожены все линкоры, находившиеся в гавани. Для Рузвельта это был "позорный день". Американские лидеры не могли поверить, что Япония, страна, имевшая около 5% мощностей тяжелой промышленности США, нападет на ее суверенную территорию. Действительно, нелегко понять это, когда Япония уже вела боевые действия в Китае. Но американская экономическая война и жесткая линия в отношении Китая усилили токийских милитаристов и заставили военно-морской флот согласиться на обеспечение безопасности нефти силой. Тодзио видел, что эмбарго задушит Японию, а Соединенные Штаты только усилятся. Шансы на успех в войне были невелики, признавал он. Но Америка превратит Японию "в страну третьего сорта через два-три года, если мы будем сидеть тихо". Мир под американским господством или война с шансами, но с честью - таков был выбор.

Японцы могли отступить, и американские лидеры рассудили, что они это сделают. Но это было бы похоже на отступление Великобритании в 1940 году. В Японии существовал милитаристский режим с полуфашистской идеологией, для которого любое отступление было бы позором, "колоссальной потерей престижа", оскорблением памяти всех погибших в Китае и долгосрочным подчинением Соединенным Штатам, считает Иэн Кершоу. Кроме того, Япония имела ряд военных триумфов, которые продолжились в череде военных успехов Гитлера. Так, она разгромила американский флот, захватила британские, голландские и американские колониальные владения и создала оборонительный периметр по всему Тихому океану, чтобы закрепить за собой нефть Борнео и Суматры. Затем Япония могла вести переговоры о получении доступа ко всем этим рынкам с позиции силы, опираясь на непреодолимую силу Германии в Европе. Японские лидеры надеялись на победу в короткой наступательной войне и с пессимизмом смотрели на более длительную войну. Однако они полагали, что после первых же разрушительных ударов Соединенные Штаты потребуют мира, и тогда они смогут пойти на компромисс. Позднее адмирал Томиока Садатоси признал, что "такие оптимистические прогнозы... ...на самом деле не были основаны на надежных расчетах". Самоуверенность милитаристов объяснялась также их презрением к "мягким" либеральным демократиям. Находясь в клетке собственного общества, они преувеличивали значение японского сейшина и принимали за чистую монету американские слова о вильсонианском либерализме. Если бы они оценили реальность американского империализма, то поняли бы, что Соединенные Штаты никогда не были против использования своих вооруженных сил в "войнах по выбору". Ямамото был прав по обоим пунктам: атака на Перл-Харбор была лучшей стратегией, но она все равно не сработала бы.

Конспирологическая школа утверждает, что Рузвельт хотел нападения японцев, чтобы после войны получить мировое господство Америки - теория правдоподобная, но бездоказательная, требующая дальновидной стратегии, на которую способны немногие политики. Но уничтожение четверти американского Тихоокеанского флота в порту его базирования и оккупация десятка стран, находящихся в сфере американских интересов, вызвали национальное возмущение. Сенат проголосовал за войну единогласно, а в Палате представителей был один несогласный - пацифистка Жаннетт Рэнкин, которая под крики и шипение заявила: "Как женщина, я не могу идти на войну и отказываюсь посылать кого-либо еще". Американские официальные лица отказались от компромисса не только потому, что он подрывал их репутацию, но и потому, что в этом не было необходимости. Япония не могла нанести ущерб материковой части США, и это делало нападение на Перл-Харбор глупым. Американцы могли вести войну без угрозы для родины. Японцы не могли. Поэтому японские правители получили пожар на Тихом океане и собственное уничтожение, а американцы - экономический бум и глобальную империю. Первые успехи японцев в конечном итоге привели к поражению, поскольку к весне 1942 г. их имперские силы были перенапряжены и разбросаны на тысячи километров от Бирмы до юго-западной части Тихого океана. Это стремительное наступление было стратегией, пронизанной сэйсином. Многие японские офицеры считали ее безрассудством. Лучшей стратегией, по их мнению (это мнение поддержали и некоторые более поздние историки), было бы остановиться на этом и либо просто захватить европейские империи, либо создать имперский периметр, который можно было бы защищать в течение нескольких лет, а к тому времени обе стороны могли бы захотеть мира. Более того, они могли бы даже стать союзниками в борьбе с советским коммунизмом. Но эти офицеры были отклонены руководством.

Соответственно, в последнем крупном сражении войны участвовала Квантунская полевая армия - причина стольких бед. Красная Армия, вступившая в войну на востоке, одолела ее, уничтожив 80 тыс. японцев. Потери в ходе Тихоокеанской войны были ужасающими. Больше всего пострадали китайцы: 3,75 млн. националистических и коммунистических войск погибли или пропали без вести, 15-20 млн. мирных жителей погибли, в основном от голода и болезней, вызванных войной, хотя на долю японских зверств пришлось несколько миллионов. Потери индийского и бирманского гражданского населения составили несколько миллионов человек от голода и болезней. Около 800 тыс. японских гражданских лиц погибли, в основном, в результате бездушных американских бомбардировок , около 140 тыс. погибли в Хиросиме, 88 тыс. погибли в результате огненной бомбардировки Токио - этот маневр был выбран потому, что