возьми-ко, храни ты да мои вешшы.

Да тебя-то Господь Бох не оставит!»

90 Да брала у его она шолков пояс,

Да брала у его она злачёна персьтень.

Сам пошол Олёксей да в кладовую,

Он ведь брал-то тут золота, скольки надоть,

Надевал он одежду всё дравац́енну,

95 Сам пошол Олексей по Рымску-ту царсву.

Ёму стретилсэ нишшэя братья,

Говорит Олексей да нишшей братьи:

«Скинывай ты нишшею одежду,

Надевай мою дравац́енную,б богату».

100 Тут обрадовался нишшой-от бедной,

Надевал дравац́еннуюб одежду,

Отдавал-то он нишшу свою одежду.

Тут молилсэ Олёксей Богу со слезами:

«Ай, Мати моя пресьвятая,

105 Ай Дева прециста ты, Мать Мария!

Да шьчобы меня отець-от, мать не признавали».

Богородица гласом прогласила,

Да пречистыма устами проговорила:

«Тебе полно, Олексей, ведь Богу молитьце!

110 Ты поди, Олексей, да во караблик,

Да стоит-то караблицёк наряжоной,

Нала́жоной караблицёк роскрашо́ной,

Роскрашо́ной караблицёк, осношоной:

Шьчо весёлышка были золотыя,

115 Да уклюцинки были шолковы́я».

Да пошол Олексей-от в караблик.

Как холопы-ти ихны-ти ёго ишшут,

Ёму нишшому да подавают;

Одной рукой он от их примает,

120 Шьчо другой рукой нишшой братьи подавает,

Подавает за их-то он Бога молит.

Да поехал Олёксей, Целовек Божей,

Переехал Олёксей, Цёловек Божей,

Заходил Олёксей-от во Божью церьковь

125 Он молилсэ тут Господу со сьлёзами,

«Да шьчобы́ меня отець бы, мать не узнали».

Да поху́дело лицё-то ёго сьвятоё,

Как от слёз-то всё оци-ти потравились.

Богородиця гласом прогласила,

130 Шьчо прецистыма устами проговорила:

«Тебе полно, Олёксей, ведь Богу молитце!

Ты поди, Олёксей, да во караблик:

Да стоит твой караблицёк-от не по́тлел,

Парусочика белы да полотьня́ны,

135 Ай весёлышка были да золотыя,

Шьчо уключинки были шолковы́я».

Он идёт-то по Рымцькому царсву,

Он пришол Олёксей да под окошко:

«Уж ты гой еси, Ефимьян, ты кнезь богатой!

140 Ты подай мне-ка милосьтину спасёну

Ты не ради калики-то перехожа,

Ради своёго сына-то Олёксея,

Олёксея-та, Божья Цёловека!»

Ефимьян-от в окошоцько смотрит,

145 Подават ёму милосьтину спасёну:

«Почему же моево ты сына знаёшь,

Поцёму Олексея ты замичаешь?» —

«Мы в одной кельи Богу молились,

Мы в одной школе в грамоты с им уцились,

150 С одного мы блюда пили и ели».

Говорит тут калика-та перехожа:

«Уж ты гой еси, Ефимьян, ты кнезь богатой!

Ты поставь мне-ка келейку спасёну

Мне под то ли прекрасно под крылецько.

155 Да за то тебя Господь-от Бох не оставит,

Всё пошлёт тебе царство Осподь небесно».

Он поставил ёму келейку спасёну.

Шьчо ведь сам-то он ел, шьчо ведь кушал,

Посылал-то он нишьчому в келью.

160 Ише слуги-ти ёму, свету, не доносили,

Всё помоеми ёго, сьвета, обливали,

Ишше пепёлом ёго-то всё обсыпали,

Незамок Олёксей, Целовек Божей,

Заболел Олексей-от тут, преставлялсэ.

165 Преставлялсэ Олёксей всё во келье,

Заносили тут ладаны-ду́хи

По тому ли по Римскому царству;

Объевили-то всем попам духовным,

Объевили тут ли арьхиреям

170 Да нашли они мошшы у Ефимьяна,

Ефимьяна нашли-то мошшы калики.

Тут идёт Ефимьян да князь богатой,

Он ведёт попов-то, отцов духовных,

Он идёт-то ведет к себе архиреёв.

(Царь погодилсэ приехал)

175 Тут пришол Ефимьян да князь богатой,

До сьвятых мошшей архирей-от всё доступаёт;

«Уж вы вой еси, сьвяты мошшы нетленны!

Вы подайте-ко мне-ка рукописаньё».

Не далось-то ему-то рукописаньё,

180 Ефимьян-от ведь князь да доступает:

«Уж вы гой еси, мошши вы сьвятыя,

Да сьвяты ли мошши вы всё нетленны,

Уж вы́ дайте-кось мне-ка рукописаньё!»

Рукописаньё Ефимьяну-ту не дало́се.

185 Тут приходит, приходит-то един дьякон.

Шьчо далось рукописаньицё-то дьякону;

Да берёт-то ведь дьякон рукописаньё,

Он ведь стал-то тут скоро цитати,

Он ведь стал-то им скоро росказать тут:

190 «Это сын-то ведь твой, да Ефимьян же,

Олёксей-от ведь тут, Цёловек Божей».

Тут заплакал Ефимьян-от князь богатой:

«Ты пошьто мне-ка, цядо, не сказалось,

Ты моё ты всё цядо пресладко?

195 Я состроил бы я келью бы всё хоро́шу».

Да иде́т ёго матушка родная,

Да родна ево мать Синодия:

«Пропусьтите, народ вы православной,

Вы миня-то хоть матушку родную,

200 До того миня до сладкого цяда,

До того ли миня-то Олёксея,

Шьчо до Божьёго миня до Цёловека!»

Тут идёт-то жена его да заруче́нна,

Шьчо иде́т она, сьле́зно-то плачот,

205 Во сьлёзах сама она прицитает:

«А пусьтите-ко, люди вы православны,

До того жениха до обруче́нна!

Да пошьчо же пришол, мне-ка не сказалсэ?

Мы в одной бы мы кельи молились,

210 Мы бы вдруг с тобой Господу бы прошшались,

Я с тобою бы вмести трудилась,

Промеж нами был бы Дух сьвятыя».

Понесьли Олёксея-та, Божья Цёловека,

Шьчо несьли-то его да сьветы мошшы,

215 Шьчо несьли то ево всё несьли три дьня-та,

До того ёго до Божьёго храму.

На пути-т лежат-то бедны убоги, —

Он ведь всим исциленьицё даваёт.

Тут приходят которы безглазы, —

220 Он ведь тем исциленьё скоро даваёт.

Вси поют-то ведь, вси они молят,

Всё хвалу они Господу всё приносят.

Да несьли-ти святы его мошшы,

Говорил архирей-от им таки реци:

225 «Вы отстаньте, народ-от вы православны,

Нам вы дайте сьвяты мошшы унесьти-то!

Мы поставим их в церьковь, положим,

Будём трои мы сутоцьки держати».

Тогда народ православны-ти отступили

230 Шьчо от тих ли от мошшей от святых-то,

От святых-то мошшей всё от Господьних,

От того ли Олексея-та, Божья Целовека.

122. <ИОАСАФ ЦАРЕВИЧ>

Был жил царь премудрой.

Народилсэ же у царя-то

И родилось ведь цядо мило,

Как родилса тут млад